Приближается 85-летие «Магнитогорского рабочего».
Свой значимый юбилей газета «Магнитогорский рабочий» широко отмечала 1 января 1980 года. 50-летие – важная веха не только в людской судьбе, но и для издания, на страницах которого запечатлена история города. «МР» по сути своей ровесник Магнитогорска, а в годы становления явился летописцем нового города: его подшивки хранят историю индустриального гиганта, навсегда остались на газетных страницах упоминания о тех, кто строил и благоустраивал Магнитку.
Юбилейный 1980-й год отмечал весь Магнитогорск. Торжества проходили на предприятиях и в организациях, чествовали «МР» в коллективах, на сменно-встречных собраниях. Газета, которая принимала самое непосредственное участие в жизни Магнитогорска, горожан, принимала поздравления от коллег из столичных изданий, от авторов из других городов, от Центрального комитета коммунистической партии и лично от генерального секретаря Леонида Брежнева. Одна из наград, полученных накануне официальной даты празднования, до сих пор является предметом нашей гордости, украшением первой полосы каждого номера «МР». Это орден «Знак Почета». Отличительный знак был вручен с формулировкой «За творческие достижения в области советской культуры, литературы, искусства…».
Радовали и журналисты своих преданных читателей интересными статьями, знакомством с новыми героями публикаций, важными новостями. Один из таких материалов, размещенный на полосах «МР» в 1979-м году, сегодня, спустя 35 лет, мы предлагаем вам перечитать.
Автор публикуемых воспоминаний Мария Викентьевна Верниковская, ныне заслуженный работник культуры, автор нескольких книг, много лет работала в редакции газеты «Магнитогорский рабочий».
Она пришла сюда в довоенные годы юным, начинающим газетчиком и стала одним из ведущих журналистов Магнитки.
М. В. Верниковская несколько лет работала в «Комсомольской правде», была корреспондентом «Челябинского рабочего» по городу Магнитогорску, главным редактором Челябинского радио.
Мария Викентьевна по-прежнему в строю, она сотрудник отдела писем «Челябинского рабочего», ее острые, злободневные корреспонденции и сегодня вызывают интерес у читательской аудитории.
С чего начать? С последних двух лет, когда я пришла в «Магнитогорский рабочий»? Наверное, так. В редакции на Пионерской улице тогда хватало всего: работы, массовок, шуток.
Самым многочисленным был промышленный отдел во главе с Н. Смелянским (ныне он член Союза писателей СССР, живет в Москве). Отдел опустел в первый же год войны. Ушли на фронт Саша Дерябин, Гриша Зарубин, надели шинели выпускающий Миша Кирьянов, ответственный секретарь Анатолий Догадов. ушли и не вернулись в редакцию.
Анатолий Догадов писал с Волховского фронта: «Мы по колено в болоте. А голова, как пивной чан, бродит газетными темами». «Девушка с санитарной сумкой», «Фрицы бегут», «В засаде», «Ночь перед атакой» и т. д., и т. п. Доведется ли только (очень сомневаюсь) осуществить эти темы». Артиллерист-воин оставался газетчиком и на огневой позиции. Но он оказался и провидцем в своей судьбе…
Редакция «Магнитогорский рабочий» стала теперь, в войну, почти женской. В партотделе появилась Елена Разумова, эвакуированная во время бомбежки из Орла. Художником-ретушером стала Серафима Капустина, заменившая ушедшего на фронт Геннадия Шибанова.
А редакция вела свой бой – бой за металл. «Мы выпускали листовки «Больше чугуна фронту!», «Больше стали фронту!», «Больше проката фронту!». Листовки выпускали Зоя Ефимова – на домне, Елена Разу-мова – в прокатных цехах, я – в мартеновских цехах.
В шесть утра уходили с пачкой листовок в цеха. Нас ждали доменщики, сталевары, прокатчики. Ждали не нас, а сводку Сов-информбюро. На обратной стороне листовки непременно помещали сводку с фронтов боевых действий. Сводки мы принимали по радио, записывая по очереди у приемника.
Тут же у печей металлурги читали сводку, а потом уже обращали взоры на заметки. Заметки были короткие, «стреляющие». Вес стали, выплавленный сверх плана, переводили на вес танков.
Лидером соревнования фронтовых вахт был Михаил Артамонов – сталевар третьей мартеновской печи, впоследствии Герой Социалистического Труда. Он плавил броневую сталь. Однажды, прочитав сводку, встал у печи – высокий, широкоплечий, какой-то весь «разлетный»:
– Эх, мне бы сейчас туда, на фронт, в ту жаркую схватку!
Через несколько дней мы поместили в листовке снимок – танк, а в овале фотографию Михаила: «Танк Михаила Артамонова». Но вряд ли это успокоило Михаила Артамонова, рвавшегося всей душой на фронт.
Однажды пришел в редакцию сталевар 13 мартеновской печи Каминский. Он получил письмо брата с фронта. Принес его нам. Мы напечатали это письмо в газете и в листовке.
Запомнился сменщик Каминского – Яков Верховцев. Они заключили между собой договор на соревнование, и листовка «Больше стали фронту!» была арбитром этого соревнования.
Листовки мы носили и к началу второй рабочей смены. Собирали потом материал и в редакцию возвращались уже затемно. Сразу садились за машинку или с ходу диктовали материал в номер. Ведь к утру листовка должна выйти.
Четырехсотграммовый паек скуден. Бывало, весь устремляешься вперед, а ноги отстают… Анатолий Иванович Селиванов, подписывающий листовки за редактора, и в этих условиях не убавлял к нам жесткой требовательности. Пощипывая левой рукой нависшие брови, правой нещадно правил заметки, заставляя переделывать. Елена Разумова однажды вышла от него в слезах:
– Я больше не могу!
А он бурчал вслед:
– Думай лучше, делай лучше, чего нюни распустила.
Правил так, что каждое его слово, фраза, полуфразы ставили статью на твердые ноги, придавали ей мускульную силу, мысль. Это был учитель – строгий, требовательный до жесткости, но с которым хотелось работать.
Некоторые материалы листовок использовали на страницах газеты, но чтоб с газеты в листовку – этого не допускалось. Листовки были, как младшие братья «Магнитогорского рабочего» или его сыновья – наиболее любимые, оперативные, ударные.
В ту суровую пору двери редакции были по-прежнему широко открыты для авторов, для интересных людей. Людмила Татьяничева организовывала редакционные «среды». На них приглашали рабочих, учителей, врачей госпиталя, приезжавших с фронта солдат и офицеров. Выступали артисты Московского театра сатиры, лектор горкома КПСС П. Фаренников, пользовавшийся большой популярностью у магнитогорцев. Рассказывая о событиях на фронте, он буквально приводил людей в ярость к врагу, зажигал энтузиазм к труду во имя Победы.
Выступал хирург эвакогоспиталя Картовенко, генерал с тростью Борзиков (после ранения он был начальником танкового училища).
Однажды должен был выступать Михаил Артамонов, наш «броневой» сталевар. Время начинать, а его нет. Меня послали за ним. Он жил во втором квартале в «доме сталеваров». на стук никто не отвечал. Захожу. В комнате, как-то странно пустой, на железной кровати спит хозяин квартиры. Вместо постели под ним старые подшивки «Магнитогорского рабочего». «Миша, вас ждут на «среде» в редакции», – тихонько говорю я. Он тяжело просыпается:
– Я было чуть не забыл.
Посредине комнаты стоит непокрытый стол, на нем кусок разломанного хлеба. Верно, оставленный Мише на ужин (ему на работу в ночную). Он долго смотрит на кусок хлеба, потом, махнув рукой, надевает спецовку, и мы уходим на «среду» в редакцию.
А в отделах и вечером продолжалась работа. Стучали машинки в машбюро, кто-то диктовал, кто-то писал, кто-то у приемника принимал сводку Совинформбюро, кто-то уходил на комбинат, в цех, на стройку домны. Газета, как и вся Магнитка, была на боевом посту.