В начале 1950-х трудно было найти елку для семейного праздника. Но люди, привыкшие за тогда еще недавние военные годы делать все сообща – воевать, работать, отдыхать – и не стремились разбегаться по своим углам.
Задолго до нового года все клубы, рабочие столовые и единственный в городе ресторан «Атач», который находился на левом берегу почти напротив заводоуправления комбината, начинали продумывать убранство своих помещений, составлять меню праздничного ужина. Покупать билеты и заказывать столики приходилось загодя, иначе действительно останешься в «семейном кругу». Больше всего стремились в театр имени Пушкина, который в то время тоже находился на левом берегу.
Карточки уже лет пять как отменили, и все же народ жил довольно скудно. Но существовало неписаное правило: к празднику – обязательно обновку. Некоторые женщины с лета похвалялись, мол, я себе уже отрез приготовила. Подруги с немалой завистью щупали ткань, смотрели на свет, оценивали расцветку. И не обязательно дорогие и редкие тогда крепдешин, атлас или шифон, можно и попроще. Главное – новое платье, и непременно с длинным рукавом. Ведь зима же!
Все портнихи были завалены заказами: ателье в городе было очень мало, да и цены за пошив покусывались. Журналов мод не достать, и фасоны копировали с более-менее изысканных знакомых, а то и с киногероинь. Но, как бы то ни было, обновка к празднику появлялась.
В нашей семье «модниц» было аж четверо, зато не возникало проблем с пошивом. Мама, отличная портниха и рукодельница, могла украсить платье вышивкой, кружевом. И вот, нарядная и возбужденная от предвкушения праздника, направлялась я со старшей сестрой Капой и ее мужем Евгением в театр на елку, встречать 1954 год.
Начало праздника для меня оказалось не очень удачным. На трамвайной остановке у кинотеатра имени Горького собралась большая толпа. Все с нетерпением поглядывали в сторону поселка Крылова – не показался ли трамвай. Но увидели, что на хорошей скорости крутыми виражами несется полуторка. Шофер, видать, изрядно хлебнул, не дожидаясь полуночи. Народ попятился. Но мне «повезло»: сбило углом борта, да еще слегка задело колено самым краем заднего колеса.
Что за паника поднялась: «Задавил! Задавил!» Сестра с мужем кинулись ко мне, путаясь в намерениях: «В больницу! Домой!»
– На елку! – возразила я решительно, пробуя ступить на ногу и ощупывая плечо. Народ чуть ли не на руках внес меня в трамвай, и всю неблизкую дорогу до левого берега люди участливо спрашивали: «Ну как, ничего?»
Но вот и театр, весь в огнях и музыке. Коридоры и залы украшены мишурой, серпантином, еловыми лапами. Кроме главной елки по всему зданию стояли елочки поменьше, так же сверкающие огнями, стеклянными бусами, игрушками.
И всюду – развеселая танцевальная музыка. Танцевали под оркестр вальс, фокстрот, польку, модные тогда падеспань и падекатр, а то и просто русскую. Игры, викторины – в штатах заведений культуры должность массовика-затейника была
обязательной.
А следующий новый год мы встречали в недавно открытом Дворце культуры строителей имени Мамина-Сибиряка. Благо и ехать не надо: буквально рядом с домом. И о билетах и праздничном столике (как водилось тогда, с полной сервировкой) беспокоиться не пришлось. Мама выполнила для Дворца культуры большой заказ – сшила на окна и двери занавески и шторы, и поставила условие: четыре билета и столик.
Помню даже, какие платья были у сестер: у Руфы – сиренево-розовое, у Капы – глубокого зеленого цвета. Но больше всего мороки было с моим костюмом. Ведь в новогоднюю ночь всегда объявляли бал-маскарад, и многие являлись кто на что горазд. Мне захотелось щегольнуть в образе героини Клары Лучко из фильма «Двенадцатая ночь», где она играет близнецов, брата и сестру. Мы с мамой дважды посмотрели этот фильм, чтобы запомнить детали костюма Себастьяна.
И началось! Мама тряхнула семейным бюджетом (признаться, довольно скудным), накупила черного молескина – на широкий плащ его требовалось немало, немного белого шелкового пике для большого воротника и вставок в пышные буфы на рукавах.
Мама кроила и шила, я вышивала вечерами бисером и стеклярусом. Все готово, но вот беда: где взять перья для итальянского берета? Но, как говорится, голь на выдумки хитра. Распотрошили перину, навыбирали тонких перьев, и мама сплела из них великолепную эгретку.
Успех костюма был феноменальный. За мной ходили, чтобы получше рассмотреть (видимо, в планах на будущие маскарады), а ребята все норовили сдернуть маску с лица. Мой свояк Женя, крепкий, широкоплечий, вовремя поколачивал по нескромным рукам.
Но в конкурсе на лучший костюм мне присудили второе место. Первое отдали девушке в красном балахоне, на котором был наклеен вырезанный из бумаги белый голубь и слова «Миру – мир». Политика, она и на маскараде политика. Только я не огорчилась: что там приз, когда было так весело, задорно, и даже к утру не хотелось расставаться с праздником и уходить домой.
Да и вспомнила я об этих двух более чем полувековой давности новогодних торжествах, чтобы сказать: мы умеем сделать праздник даже в сложное, трудное порой время. И это здорово.