Андрей Лебедев о музыке и своей профессии
Композитор Римский-Корсаков говаривал: «Дирижирование – дело темное». Профессия дирижера действительно представляется загадочной, в чем-то даже мистической и родственной шаманизму…
«Вместе с вами быть на сцене…»
О тайнах дирижерского ремесла магнитогорские журналисты беседовали с дирижером московского театра «Новая опера» Андреем Лебедевым, который выступал в Магнитогорске с оперным спектаклем «Евгений Онегин» П. И. Чайковского, поставленным в рамках VIII Международного фестиваля «Вива опера!».
– Чем мне нравится моя профессия, так это тем, что совершенству нет предела, – говорит Андрей Александрович. – Музыка все время во мне, я все время думаю, что сделать в том или ином сочинении… Дирижер – это тот человек, который каким-то невидимым образом управляет всем, что происходит во время спектакля. Моя задача всегда только одна: чтобы каждый спектакль прошел очень ярко, на эмоциональном взрыве, чтобы все музыканты были вовлечены в творческий процесс. Что удивительно, сам дирижер ничего не производит. Я без оркестра и без музыкантов – никто, но моя задача – собрать всех в едином «пучке» энергии, чтобы ни один человек не оставался равнодушным, все отдались какому-то единому порыву, только тогда музыка заденет лучшие струны души слушателя.
Андрей Лебедев в свои сорок лет занимает посты художественного руководителя и главного дирижера Краснодарского музыкального театра и главного дирижера Сочинского симфонического оркестра. Окончив Санкт-Петербургскую консерваторию имени Н. А. Римского-Корсакова по специальностям «хоровое дирижирование» и «оперно-симфоническое дирижирование», он начинал свой творческий путь в Нижегородском академическом театре оперы и балета, затем два сезона работал в Челябинском академическом театре оперы и балета. Сотрудничал с театром балета Юрия Григоровича, Михайловским театром (Санкт-Петербург), Ростовским музыкальным театром, Самарским и Чувашским театрами оперы и балета, выступал с итальянским оркестром театра им. Беллини, Денисом Мацуевым, Любовью Казарновской и многими другими известными творческими коллективами и солистами.
Рук волшебный всплеск
В репертуаре маэстро – более тридцати оперных и балетных спектаклей, оперетты, симфоническая музыка различных стилей и эпох, кантаты и оратории, в его творческом багаже – различные фестивальные награды за работы дирижера-постановщика, звание заслуженного деятеля искусств Кубани.
Как говорит сам Лебедев, принято считать, что дирижер может состояться в своей профессии годам к пятидесяти. Молодой, но уже широко известный и популярный дирижер считает, что для его профессии важен целый комплекс черт. Помимо хорошей мануальной техники должны присутствовать также харизма – черта яркой личности, которая заставляет подчиняться ее обладателю, и так называемая «дирижерская воля» – ключевое понятие профессии.
– Музыканты оркестра, впервые увидев дирижера, мгновенно успевают понять, кто кем в данном случае будет управлять, – говорит Андрей Александрович.
К тому же, чтобы по-настоящему быть лидером, дирижер должен знать и уметь больше, чем любой из музыкантов, он должен лучше знать конкретное исполняемое сочинение, глубже изучить его партитуру и литературную основу, иметь свой взгляд на художественную трактовку, в какой-то степени обладать режиссерским, авторским видением будущей постановки или концерта. Музыкантам должно быть интересно работать с дирижером, чтобы они не принимали в штыки его творческую позицию и все «навязанные» им особенности
исполнения.
Но как добиться нужного звучания оркестра за несколько репетиций, например, в условиях фестиваля?
– В экстремальных ситуациях, когда мало времени, я применяю определенные программные тактики. Если я останавливаю оркестр, я стараюсь дать не одну, а три-четыре задачи сразу, чтобы не тратить время, – говорит Андрей Лебедев.
От звука до фрака – без брака
Темп работы, который он задал оркестру Магнитогорского театра оперы и балета в дни репетиций перед постановкой оперы «Евгений Онегин», был до предела «взвинченным», при этом дирижер настоятельно требовал наиточнейшего исполнения каждой ноты. И неспроста:
– Опера «Евгений Онегин» – это лирические сцены, там нет внешних страстей, как в «Кармен», нет острых конфликтных ситуаций и отношений между героями, «бешеных» темпераментов. В ней тончайшие психологические акценты, которые сначала создал Пушкин, потом, как мастер психологического портрета, «подхватил» Чайковский. Ничего «внешнего» там нет, и стоит задача заставить эту оперу звучать таким образом, чтобы современный человек, который живет в очень острых и «повышенноградусных» ситуациях, почувствовал за неспешным ритмом, сколь глубоки отношения между героями и эта музыка. Моя задача – добиться от оркестра, от певцов хора, от всего коллектива такой яркости каждого спектакля, чтобы это задевало тончайшие струны души. Как это происходит технически и с точки зрения музыкальной кухни? Нужно раскрыть партитуру и долго разговаривать о каждой фразе, о каждом такте…
Во время репетиций спектакля дирижер тщательно «прослушивал», как звучит музыка в разных точках зрительного зала оперного театра.
– В каждом помещении своя акустика, – поясняет Лебедев. – Есть залы, например, в пермском театре, построенные в форме полукруга. Там была постановка «Евгения Онегина», и в сцене письма во время звучания оркестра мне было слышно, как падают с шелестом листы бумаги – такой там уровень акустики. Бывают противоположные ситуации, когда дирижеру приходится максимально приглушать оркестр, а голос певца все равно не летит в зал. Иногда я во время спектакля не слышу, что происходит на сцене, хотя артисты стоят в двух метрах, и мне приходится ориентироваться по губам, а издалека их слышно прекрасно. Бывает так, что в разных точках зала разное звучание. Здесь, в Магнитогорске, зал не очень большой, поэтому слышно примерно везде одинаково, такую акустику я называю прямой.
А свой дирижерский фрак Андрей Лебедев извлек из чемодана прямо накануне спектакля. Кстати, дирижер давно привык к «жизни на чемоданах» и считает ее необходимостью для дирижера – частая перемена мест дает возможность постоянно «подпитываться» свежими творческими энергиями. А фраку своему он вполне доверяет – это его давний «друг и соратник», много раз «выступавший» перед публикой.
– Все меньше и меньше остается мастеров, которые хорошо умеют шить дирижерские фраки, – рассказывает Андрей Лебедев. – Коллеги говорят, их осталось немного и работают они преимущественно в Большом театре. Ведь дирижерский фрак имеет свою специфику покроя, так как мануальная техника бывает довольно «широкой» по взмахам и требует отведения определенного количества ткани на определенные части фрака.
Музыкальные стратегия
и тактика
Все эти «технические» моменты, безусловно, чрезвычайно важны, от них во многом зависит успешная организация творческого процесса и исполнение главной миссии музыканта:
– Миссия музыканта – «очеловечивание» людей, – говорит Андрей Лебедев. – Музыка – как лекарство, может очистить организм – не физический, а духовный, душевный – от всякой скверны, суеты, нехороших желаний. Поэтому совершенно не имеет значения, для кого играть. Мне, например, очень нравится играть для детей. Это самая непосредственная публика, она никогда не будет хлопать, если ей не понравилось. У детей нетронутые души, в которые очень легко заронить какое-то зерно, они очень хорошо
«тянутся к солнышку».
Самого Андрея Лебедева родители когда-то приобщали к музыке, как он сам признается, посредством «пассивного аудирования»:
– Мои родители – врачи, не имеющие отношения к музыке, но папа очень любил оперу. Он приходил с работы и ставил пластинки. Я, наверное, лет в шесть знал «Пиковую даму» наизусть, потому что она все время звучала в доме… «Пиковая дама» и «Борис Годунов» – эти две оперы, мне кажется, к семи годам я мог спеть от начала до конца.
Маэстро, за плечами которого есть опыт организации концертов классической музыки, адресованных будущим мамам и маленьким детям, советует несколько иначе знакомить детей с высоким искусством:
– Психологи всего мира еще до рождения ребенка рекомендуют слушать Моцарта – в нем особая энергия радости, счастья, не зря его называли солнечным. Нужно больше слушать с ребенком музыку, и если ребенок что-то слушает, родитель обязательно должен что-нибудь рассказать об этом произведении – когда есть какое-то знание, то и восприятие идет мощнее. Еще нужно обязательно ходить на концертные площадки, в театры на живое исполнение, потому что даже не очень качественное живое исполнение точнее попадает в сердце, чем самая лучшая запись, которая не дает почувствовать энергетику зала…
Есть ли надежда воспитать в нашей стране благодарных слушателей классики?
– Иногда мне кажется, что опера – искусство элитарное, – рассуждает Андрей Лебедев. – Но в то же время перед глазами пример Европы, где спектакли и концерты транслируются на больших экранах на городских площадях, и десятки тысяч людей их смотрят. Снег ли, дождь – что бы ни случилось, в течение многих часов звучит музыка и люди ее увлеченно слушают… В России тоже есть проект, в него уже включились несколько городов, в рамках которого люди за небольшие деньги слушают он-лайн трансляции. Я думаю, что нужно бороться за каждого слушателя, в конечном итоге, у каждого человека есть прекрасные черты души, и надо пытаться до них «дотронуться». Жаль, что у нас в России нет стратегической программы приобщения к музыке. Если бы государство пришло к пониманию ее необходимости, мы могли бы взращивать слушателей
с малых лет.