«Я и баба, и мужик…»

Под папиными валенками звонко скрипел снег. Я ухитрилась откинуть уголок ватного одеяла, в который была крепко завернута, и высунуть нос наружу. Небо было очень темным и на нем ярко блестели звезды. 

А потом, помню, сидела у папы на коленях, и он поливал меня теплой водой из ковшика. Когда уже подростком я обрисовала врезавшуюся мне в память картинку, мама всплеснула руками:

– Да как же ты запомнила, ведь тебе и трех лет не было? Это в январе сорок второго отец носил тебя в баню, а через день мы его на войну проводили.

Но вот странное дело: эти проводы совсем не помню, хотя в деревне, понятное дело, они тихими быть не могли. Подрастая вместе с войной, считала нормальным, что наша деревня, где находились правление колхоза, сельсовет, школа, не очень многолюдна: ребятишки, старики да парочка инвалидов. И женщины. Бабы, как привычно их называли в российских деревнях. Всех мужчин повымело на фронт.

Но колхоз никто не отменял и не сокращал посевных площадей и поголовья скота. Наоборот, все больше требовалось и зерна, и мяса, и картошки. И льна-долгунца, которым всегда славилась костромская земля. А на МТС (машинно-тракторной станции) тракторов, как и трактористов, почти не осталось. Они тоже требовались фронту. Даже лошади, наиболее молодые и крепкие, подлежали мобилизации.

И кто в деревне остался для всех многочисленных работ? Женщины, их руки, терпение и упорство. И мысли: надо помогать, чем можно, мужу, сыну, брату – всем, кто сдерживает натиск, гонит врага. Работали от темна до темна. Да еще каждую зиму требовались люди на лесозаготовки. Вы представляете, что такое – женщинам лазить по глубокому снегу и валить двуручной пилой здоровенные ели, березы, сосны?

На такой работе побывала и моя старшая сестра Клава. А лет ей было тогда не больше пятнадцати. С напарницей тягала без конца застревавшую в сыром стволе пилу, боялась, как бы не рухнуло на них подпиленное дерево, обрубала ветки, жердями выкатывала бревна на дорогу. Могут ли такое представить нынешние девочки-подростки?

Постоянно же сестра работала письмоноской – почтальоном. Летом еще куда ни шло, но вот зимой… Вставала раным-рано и в темноте отправлялась в райцентр за почтой. А это двенадцать километров. Ладно, если подвернется попутная подвода, но такое случалось редко. Потом целый день обходила окрестные деревни, где ждали ее и с надеждой, и со страхом. А вдруг «похоронку» принесет? И не столько усталость угнетала ее, сколько страх перед волками, которых развелось в годы войны сверх меры.

А тут еще в ближних лесах появился бешеный волк. Первой его жертвой стал старик-почтальон из соседнего села. Волк растерзал его на льду реки по пути в соседнюю деревню.

Мамина сводная сестра тетя Анна всю войну работала конюхом. Вот и в то зимнее утро отправилась задавать корм лошадям и чистить денники. Занятая работой и мыслями о воевавших муже и сыновьях, она не заметила, как в конюшню ворвался волк. Дико заржали лошади, когда он стал рвать их зубами. Тетя Анна с вилами бросилась отбивать коней, но пришлось защищать себя. Если бы не прибежавший на помощь бригадир, неизвестно, чем бы все кончилось. Вдвоем они вилами закололи зверя. Искусанных лошадей пришлось пристрелить, а тетя Анна и бригадир ежедневно ходили в райцентр на уколы. Тетя моя выжила, а бригадир нет. Уже глубокой старухой показывала она мне шрамы от волчьих зубов.

Чего только не пришлось переносить женщинам в эти тяжелейшие годы. Кроме колхозных работ надо было и по своему хозяйству управляться: протопить избу, приготовить еду, обиходить ребятишек (а в тогдашних семьях детей всегда было много). Да домашняя скотина, летом – огород. И заготовки сена, дров на зиму. Люди старшего возраста наверняка помнят частушку тех горьких времен:

Я и лошадь, я и бык,

Я и баба, и мужик…

Вспоминаю свою маму. Вернется вечером, сядет на лавку, бросив набрякшие руки на колени, устало опустив плечи. Но вот встряхнулась – и снова за дела. Маме приходилось несколько тяжелее, чем другим. Наша семья не состояла в колхозе. Мы жили в деревне, потому что папа работал лесничим, потом начальником большого лесоучастка со всеми его вырубками, строевым и сорным лесом, подсочкой, смолозаводами. Но когда он ушел на фронт, на семью стали давить: вступайте в колхоз. Мама – ни в какую. Это значит – самой лишиться паспорта и лишить его подрастающих детей, а нас было пятеро. Конечно, ни от каких колхозных работ она не отказывалась, и косила, и жала, и дергала лен, и расстилала его по лугу под августовские росы. Доила на ферме коров, ухаживала за овцами, не получая за это почти ничего. Мало того, ей не выделяли делянок под покос, чтобы заготовить корм для домашнего скота. А ведь без коровы, поросят, овец никто в деревне прожить не мог. И вот, урвав несколько часов, отправлялась она подальше в лес, косила между пней и кочек, по окраинам болот. Ворошила сено, сгребала в копны. Иногда помогали ей старшие дочери-подростки, мать, которой в ту пору было ближе к семидесяти.

Осенью, когда заканчивались полевые работы, спешила вынести до снега сено из леса и сметать стожки в опустевшем огороде, веревками волокла на себе тяжелые ворохи. С ней увязывался мой брат, которому и десяти не было, но старался хоть малой толикой помочь. В военное время дети взрослеют быстро.

Помочь маме больше никто не мог, у всех своих забот невпроворот. Хотя в деревне ее любили. Характер у нее был ровный, к людям относилась по-доброму. К тому же была прекрасная портниха и рукодельница. Сколько за войну сшила она бабам ватных одеял, простегивая их сказочными цветами и листьями! А когда уже всем стало ясно, что победа у порога, полезли женщины по сундукам, доставая отрезы еще довоенного мадаполама. И вот мама допоздна сидела за своим «Зингером», шила блузки, да еще расшивала каждую разными узорами белым шелком. Зарабатывала? Не из той она была породы. Никакой таксы. Отблагодарят чем смогут, а нет, так и спасибо тоже хорошо.

И вот наступила она, долгожданная победа. Этот день я помню. Потому что вся деревня смеялась, пела и плясала. И плакала. О тех, кто никогда уже не вернется к родному дому. У тети Анны погибли муж и два сына. Мама дождалась моего отца, хотя и получила на него «похоронку». Из моей тогдашней обширной родни все мужчины прошли через войну. И многие не вернулись. И потому день 9 Мая в нашей семье был и остается святым днем. И не только в память о фронтовиках, но и о тех, кто в тылу вкладывал в победу все силы.

Мой папа говорил: «Все, кто воевал и кто работал, не щадя себя, все – участники войны». Он не любил высоких слов, потому я добавлю от себя – и герои.