О тех, кем гордится «Магнитогорский рабочий»
В фойе нашей редакции находится мемориальная доска, которая хранит светлую память о сотрудниках газеты, не вернувшихся с Великой Отечественной войны.
На ней увековечены имена Александра Филипповича Дерябина, Анатолия Сергеевича Догадова, Григория Андреевича Зарубина и Михаила Васильевича Кирьянова. Сегодня мы хотим рассказать о них – наших коллегах, самоотверженных защитниках Отечества, и немного о том, чем жила редакция в годы войны. Помогли нам в этом журналисты «Магнитогорского рабочего» военных лет Мария Верниковская и Раиса Салынская (Бейлис), которая тоже ушла добровольцем на фронт в 1942 году. Мы предлагаем вниманию наших читателей небольшие выдержки из их воспоминаний. Воспоминания Марии Викентьевны «На тыловом фронте. Записки корреспондента» были опубликованы в 1985 году в альманахе Челябинской и Оренбургской писательских организаций «Каменный пояс», Раисы Григорьевны (очерк «Шинель», 2002 г.) – в книге «В те далекие годы».
Мария Верниковская
Последние дни мира
Может быть, по закону контраста впитала память нашу последнюю редакционную массовку. Мы едем на грузовой машине куда-то в глубь степи, к сопкам, к горе Мохнатой, поросшей низкорослыми березками и густым кустарником… В редколесье нашлось где повесить волейбольную сетку, и наши «промышленники» – Саша Дерябин, Анатолий Чебыкин, Гриша Зарубин и даже их сумрачный «зав» – Николай Смелянский в азарте гоняют мяч. Ретушер Сима Капустина в белом платье, с венком из полевых цветов, скинув тапочки, затевает игру в пятнашки. Мужской «половины» у нас больше. Сугубо «женскими» были отдел писем и наш – отдел культуры…
Все ушли на войну
…Когда война встала у порога, – не сразу, не в первый день мы прониклись всей мерой опасности… Но вот 3 июля в пронзительной тишине мы услышали голос Сталина: «…Братья и сестры, друзья мои…» – и щемящее чувство большой всеобщей тревоги охватило душу.
Ушли на фронт наши «промышленники» – Гриша Зарубин, Саша Дерябин, Анатолий Чебыкин, выпускающий Миша Кирьянов, ответственный секретарь Анатолий Догадов. Ушли – и не вернулись в редакцию. Саша Лозневой вновь стал военным моряком. Надели солдатские шинели наш тишайший, застенчивый художник Геннадий Шибанов и совсем еще юный фотограф Боря Ерофеев. Проводили на фронт журналистку Раю Бейлис и учетчицу отдела писем Лиду Воскобойникову.
В редакции появилась Лена Разумова. Она, беременная, эвакуировалась из Орла за несколько недель до родов. Ее муж – летчик – на четвертый день войны вылетел на бомбежку вражеских позиций, и о его судьбе ничего нам не известно. Теперь резкого разграничения между отделами уже не было. Все подчинено суровому велению времени: «Больше металла фронту!»
«Всё для победы!»
В середине 1942 года редакция газеты «Магнитогорский рабочий» организовала выпуск трех листовок: «Больше чугуна фронту!», «Больше стали фронту!» и «Больше проката фронту!» Их выпускали Зоя Ефимова – на домнах, Лена Разумова – в прокатных цехах, я – в мартеновских. Еще затемно, в шесть часов утра, уходили мы с пачками листовок на завод. Снежные хлопья слепят глаза. От резких порывов ветра едва удерживаешься на ногах. Кажется, вот ветер подхватит сейчас тебя, закружит, опрокинет, и крепче прижимаешь к себе пачку листовок. Нас ждали доменщики, сталевары, прокатчики. Ждали, собственно, не нас, а сводку Совинформбюро (на обратной стороне листовки непременно печатали сводку). Надо было часть листовок раздать ночной смене, встретить утреннюю, собрать материал для следующего выпуска.
Ответсек – с фронта
…Письма наших товарищей, воевавших на фронте, обостряли чувство долга. Анатолий Догадов писал с Волховского фронта: «…Мы по колено в болотах, а голова бродит газетными темами, как пивной чан. Доведется ли только (очень сомнительно) переварить когда-либо эти темы: «Истребители танков», «Ночь перед атакой», «Фрицы бегут по болоту», «По танку – огонь!» и т. д. и т. п. Как хочется хотя бы одним глазком взглянуть на ближайшее будущее, на светлые дни. А сейчас спешу на огневую позицию. Привет!»
Воин-артиллерист и на огневой позиции оставался в душе газетчиком. Но воплотить свои замыслы, дожить до светлых дней ему не довелось. В начале 1944 года Анатолий Догадов погиб.
…Наша неугомонная Сима Капустина, возглавлявшая партийную организацию, решила к встрече Нового года поставить спектакль силами детей сотрудников редакции и типографии. По вечерам в ее комнате с банками красок, клея, с обрезками бумаги и картона собирались дети всех возрастов. У многих отцы были на фронте, некоторые семьи получили похоронки, и Симе хотелось подарить детям праздник. Под руководством Симы ребята клеили бумажные костюмы, маски, шапочки, мастерили елочные игрушки. Я написала какой-то нехитрый сценарий, стремясь, чтобы каждый ребенок принял участие в постановке. В красном уголке редакции проводили репетиции. Анатолий Догадов в письме с фронта писал: «…Узнал, что дети рабочих типографии и редакции готовят праздничную программу и что дочь моя Ира аккуратно ходит на репетиции в красный уголок. О домашнем ее поведении мне отлично известно, но что представляет Ира в таком окружении, в обществе своих подружек, я не знаю. А очень хотелось бы знать. Прошу убедительно сообщить мне об этом. Одновременно хочется узнать о журналистах Магнитки, кто там остался, как поживает газета…»
Раиса Салынская (Бейлис)
О герое Григории Зарубине
Осенью 1940 года отправилась в Ленинград… В это же время или чуть раньше редакция нашей газеты послала по спецпутевке на курсы подготовки в Ленинградский КИЖ (Коммунистический институт журналистики) своего сотрудника, начинающего журналиста Гришу Зарубина. Путевка была ему дана как знак благодарности: тем самым летом Гриша был на военной переподготовке, вместе со своей военной частью попал в Монголию к озеру Халхин-Гол на войну с японцами. Там совершил подвиг: уничтожил группу врагов, спас несколько своих товарищей. Этим прославил родную редакцию. Григорий был награжден орденом Красной Звезды. Тогда, до Великой Оте-чественной, такие награждения были еще редки, редакция гордилась своим сотрудником и сделала ему подарок – путевку на учебу в Ленинград. Так вот и вышло, что на учебе в КИЖе оказались двое магнитогорцев – я и Григорий Зарубин…
…Он погибал в далекой снежной Карелии. Он был заместителем командира роты. Получил задание, повел группу красноармейцев занимать село на «безымянной высоте». Высотку заняли, гитлеровцев из села выбили. Но почему-то пришел приказ вернуться назад, отступить. Не понял наш журналист, а в то время пулеметчик и замкомандира роты Зарубин слова «отступить». Сказал: «Вон по склону на снегу наши ребята лежат убитые. Они шли вперед. Назад уже не смогут. И мы их не оставим». Так потом рассказывали те, кто были рядом со своим командиром и уцелели. Залпом из немецкого миномета скосило Гришу. Вечная ему память. А написал об этом мне в письме Леонид Михайлович Ауслендер. До войны он читал курс зарубежной литературы на литературном факультете учительского института. Он служил в политотделе штаба Уральской дивизии и внимательно относился к судьбам магнитогорцев. Его письмо было сердечным и горестным, он писал, что гордится моим другом.
О себе
…Ушли (из редакции) на фронт все молодые мужчины. Остался «женский полк». Работали и вправду, будто воевали… Газета наша «усохла», выходил один лист, заполненный текстом с обеих сторон. Печатались на грубой, желтоватой бумаге.
…С фронтов приходили неутешительные известия. Я, всей моей жизнью воспитанная в любви и преданности Родине, все яснее чувствовала, что сама обязана быть на фронте. Неясные мысли наконец оформились в твердое решение – проситься, чтобы направили добровольцем, с клятвенным заверением: «буду там полезна».
Из своих заявлений с просьбой отправить на фронт секрета в редакции я не делала. И как-то незаметно изменилось поведение редакционных сотрудниц: почему-то стали меня обнимать, то руки клали на плечи, то, обняв за талию, вели по коридору. Я только после узнала: они снимали мерку, чтобы по ней тайком от меня заказать в артели, где шили шинели для фронта, шинель для меня. И сапоги заказали. В сапожной артели кончилась кожа для сапог, осталась только белая, для спортивных тапочек. Из нее, белой, и смастерили мне фронтовые сапоги, больше похожие на балетные. То есть экипировала редакция своего будущего солдата полностью. Потом, конечно, в армии мне могли бы выдать и шинель и сапоги, но я предпочитала свою, хранившую тепло дружеских рук.
Анатолий Сергеевич
Догадов (1909–1944) работал редактором газеты «Магнитогорский металл», ответственным секретарем газеты «Магнитогорский рабочий». В марте 1942 года, отказавшись от брони, ушел добровольцем на фронт. После окончания артиллерийского училища лейтенант Догадов был направлен в зенитно-артиллерийскую часть. Вскоре за доблесть и отличное выполнение боевых заданий ему было присвоено звание старшего лейтенанта. С передовой он отправлял в газету письма-репортажи. Анатолий Догадов был ранен, проходил лечение в госпитале. В последнем фронтовом письме своей семье Анатолий Сергеевич выражал уверенность в нашей победе и делился мечтами вернуться домой и многое написать о войне. Больше от него вестей не было, а в 1944 году пришло письмо от товарищей Догадова, которые сообщали, что Анатолий Сергеевич пал смертью храбрых в тяжелом бою. У Анатолия Догадова остались две дочери. Старшая Ирина Харейн работала в редакции «Магнитогорского рабочего» корректором, младшая Тамара посвятила себя музыке.