Три причины, по которым можно стать неплохим писателем
– А это почти моя родная газета! – порадовался Владислав Аристов в разговоре с представителем «Магнитогорского рабочего».
В библиотеке им. Бориса Ручьева открыта выставка его работ: картины, книги, даже артефакты из многочисленных путешествий. Российский художник, прозаик, журналист, путешественник, заслуженный работник культуры РСФСР – под таким «брендом» знают Владислава Николаевича в Магнитогорске. Весь февраль в рамках запланированных встреч школьники и студенты смогут пообщаться с этим интересным человеком, собеседником, автором.
В предисловии к своей первой книге «Послушник» Владислав Аристов пишет: «Три соображения подвигнули меня к слову. Первое: рисуя, я всегда видел ускользающее недорисованное и посылал вдогонку за ним слово… Второе: как-то прочел у Льва Толстого, что писатели будущего откажутся от сочинительства и темой их текстов будет их собственная жизнь… И третье: иоанново «вначале будет слово…».
– В 1989 году вы были удостоены диплома «Золотое перо» от нашей газеты за серию очерков «Дорога к храму», которую вы иллюстрировали своей графикой.
– Да, большую роль в моем творческом становлении сыграли публикации в «Магнитогорском рабочем». Именно тогда у меня появилось чувство нужности моих произведений. Крупным признанием стало присвоение мне в 2012 году первой литературной премии имени Бориса Ручьева за книгу «Собор», я понял, что на данный период литература приобрела для меня большее значение, чем изобразительное искусство.
– Большинство ваших изобразительных и литературных трудов – это обращение к Создателю, философские размышления о пути человека к нравственности, Богу. Как давно вы пришли к такому мировоззрению?
– Меня постоянно вдохновляют библейские и евангельские сюжеты. Но уже в зрелом возрасте пришло осознание христианских основ. Когда мне было 50 лет, вместе со своим сыном мы прошли обряд Крещения. Четыре года я расписывал стены Свято-Вознесенского собора, если бы мне предложили снова принять участие в таком благородном деле, с удовольствием согласился бы.
– Родители вас назвали Владиславом, видимо, это имя тоже сыграло определенную роль в вашей жизни.
– Я родился в 1937 году, это было время, когда страх репрессий прессовал сознание людей, которые пытались хоть как-то выжить. Моя мама была учительницей в начальных классах. В ее школе работала педагог, бежавшая от войны и фашизма из Польши. В этой стране были распространены такие славянские имена, как Владислав. Вот моя мама с ее подсказки и дала мне немного необычное для того времени имя.
– Ваши тексты не просты для читательского восприятия, глубоки и философичны. Как вы планируете построить свое общение со школьниками, найти с ними общий язык?
– У меня появилось желание общаться именно с молодежью, потому что, в отличие от взрослых, сознание у них открыто, туда можно что-то заложить. Мои надежды пока оправдываются: со старшеклассниками на встрече у нас получился живой диалог, поставленный на почву моего жизненного опыта. И поскольку речь шла о родословной, многие из них задумались, а как звали их бабушку и дедушку, как они жили, известно ли что-то о семейном родовом древе и до какого колена. Во время своих будущих встреч я планирую поговорить и на темы: «Кавказ и Лермонтов» (к 200-летию поэта), «Золотое кольцо России» (к 700-летию Сергия Радонежского), «Библейские сюжеты в моих книгах», «Почему и как пишутся книги?», «Эллада и апостол». Михаил Лермонтов, о котором я буду рассказывать на одной из встреч, мой поэт с детства. Какие совершенные произведения он создавал уже в 15-16 лет! Я обязательно еще раз перечитаю всего Лермонтова и что-нибудь к его юбилею обязательно напишу. У меня есть графика, которую я рисовал к «Измаил-Беку», там, где Лермонтов создавал свою поэму «Мцыри».
– Eсли говорить о изобразительном творчестве, много ли персональных выставок у вас было?
– Да, я выставлял свои картины в Москве, Челябинске, Бордо (Франция), в Берлине. Их охотно покупали западные ценители изобразительного искусства. Дома я повесил 19 картин – своих и моих коллег по цеху. Теперь моя квартира, которую я называю кельей, напоминает маленький Лувр.
– Расскажите, пожалуйста, об артефактах, представленных на вашей нынешней выставке.
– Я показывал школьникам ферапонтовские известняки. Мечтая увидеть росписи Дионисия, осенью 2012 года я поехал в Ферапонтово, что на севере Вологодской области. Кочегар из местной котельной рассказал, что однажды копал сестре колодец и на глубине двух метров обнаружил две вокабулы известняка. Местный музейщик подтвердил, что из таких кусков делали в древности краски. В конце концов, мой новый знакомый отдал эти известняки мне.
Еще один артефакт – железный «набалдашник» от могильной оградки Александра Сергеевича Пушкина. Подарок приятеля Владислава Аристова из Пушкиногорья, где магнитогорский художник делал свои зарисовки. Мама приятеля во время Великой Отечественной войны была связной у партизан. В 1944 году в купол местной церквушки попала бомба, разнесло на несколько десятков метров и ограду, которую Наталья Пушкина поставила спустя четыре года после смерти мужа. Партизанская связная подобрала этот «набалдашник», понимая его историческую ценность. Теперь его могут увидеть и магнитогорцы.
Среди всех увлечений мастера слова и кисти особое место занимают путешествия. «Золотое кольцо» России, музей Михаила Лермонтова в Тарханах, Чечня, Хевсуретия, остров Крит, Коринф-Метеоры, Кирилло-Белозерский и Псково-Печерский монастырь… Весь собранный материал, полученные впечатления выливаются в рассказы, очерки, книги, картины. Такие, например, как живопись маслом «Инзерская аномалия». Ссылаясь на свою основную профессию – сорок лет работы инженером-электриком на Магнитогорском металлургическом комбинате, – Владислав Николаевич говорит о необычайно сильной магнитной аномалии в здешних местах.
– Мы идем по пути постижения тайны мироздания. Кому-то удается узнать больше, кому-то меньше. Но до сих пор меня волнует, насколько совершенными формами обладают лепестки цветка, который ты минуту назад вдалбливал лопатой в землю на своем огороде, или листва с причудливо вырезанными природой контурами. Это же чудо, совершенство, которому можно учиться бесконечно.
Фото Елены ПАВЕЛИНОЙ