79 лет назад, первого февраля 1932 года, состоялся выпуск магнитогорского чугуна.
Одним из участников этого исторического события был Иван Павлович Маньяк – участник строительства, за полтора месяца до пуска агрегата попавший в горновые доменного цеха. Но в сформировавшейся позднее официальной хронике его фамилии нет, ведь он был начинающим металлургом. У горна на выдаче тех трех десятков тонн первого расплава стояли корифеи – доменщики юга, ставшие основателями магнитогорской школы: Трофим Королев, Георгий Герасимов, Сергей Переверзев…
В свое время, лет пятнадцать назад, мне довелось общаться с Анной Сергеевной Лангольф – женой Ивана Павловича. Вот что она рассказала о событиях тех далеких лет.
Иван Павлович приехал на Магнитку в конце 1931 года, на несколько месяцев позже первого начальника действующего доменного цеха Николая Сергеевича Соболева. На магнитогорской земле его встретили не так радушно, как земляков, мобилизованных с металлургических заводов юга по разнарядке Наркотяжпрома. Ивана Павловича как специалиста уравняют с ними лишь во второй половине тридцатых годов. Это получит документальное подтверждение: на первом и единственном в городе трамвайном маршруте «Щитовые – Заводоуправление», где в вагонах появятся красные флажки с портретом Ивана Павловича – стахановца и ударника коммунистического труда. А деревенская девушка Анна, попавшая в Магнитогорск из Чесменского района, видя этот портрет, не могла даже и предположить, что через несколько лет судьба сведет ее со знаменитым металлургом.
Пуск первой печи намечался на 1 октября 1931 года. Однако в первоначальные сроки строители не укладывались. Все это время Соболев комплектовал производственные бригады, ремонтные службы, организовывал техучебу. В декабре, за полтора месяца до пуска агрегата, Маньяк попал в горновые доменного цеха. Ему довелось и подежурить с оружием на охране оборудования и даже не допустить к объекту какого-то комбинатского руководителя.
Первый агрегат Магнитки пустили и выдали первый чугун. Это стало событием для металлургов всей страны. К началу Великой Отечественной войны в доменном цехе уже действовали четыре печи – отряд доменщиков пополнялся и набирал опыт и квалификацию. А несколько горновых в 1940-м году, в том числе и Маньяк, перевелись на находящийся в стадии окончания строительства третий блюминг.
– В тот год мы сошлись, – вспоминает Анна Сергеевна. – Как-то Иван, придя с работы, рассказал, что сильно осерчал на мастера Алексея Шатилина, который уже несколько месяцев не давал ему прохода. И сгоряча объявил начальнику доменного цеха Л. Юпко, что уходит на другое место работы. Лев Дмитриевич не стал задерживать. Так Иван оказался на третьем блюминге у Царакова. В начале лета 1941 года мы собирались поехать на Украину – к родственникам мужа. Не вспомню, но что-то нас удержало.
Началась война. Третий блюминг стал средоточием битвы за прокатку броневой стали. Победили сторонники главного механика комбината Николая Рыженко. Директор ММК Г. Носов освободил от должности начальника цеха Царакова. Иван Павлович, естественно, был на стороне Георгия Савельева, принявшего блюминг. Вместе с новыми товарищами он горел желанием катать как можно больше броневой стали, чтобы скорее сломать хребет фашистскому гаду.
– В конце 1942 года на комбинате не стало хватать доменщиков, – вспоминает Анна Сергеевна. – По приказу заместителя министра черной металлургии СССР Павла Коробова всех, перешедших в другие цехи, стали возвращать на прежнее место работы, на домны. В 1943-м Ивана Павловича назначили мастером доменной печи. Он жалел мальчишек-пэтэушников, которые приходили на печь, сильно их не загружал. Но война – не мать родна. Приходилось… По приходу домой, если выпадало такое счастье, Ваня есть не садился, несколько часов отдыхал. Только потом обедал.
Приведу, к слову, высказывание знаменитого корифея доменного дела Константина Хабарова – бывшего в годы войны тем самым пэтэушником, которых по-отечески жалел Иван Павлович:
– Замечательные у нас были учителя! И очень разные. Если, скажем, Андрей Борисевич умел такие слова находить, что у смертельно уставшего новые силы появлялись, то другой мастер, Иван Маньяк, вообще разговаривать не любил. Словам не доверял – предпочитал показывать. Сейчас на печах автоматика, механизация, намного легче работать. А все равно шесть-восемь человек на печи. Иван Павлович же умудрялся работать один. Один!!! Всю плавку провести. Необыкновенной силы был человек, и какой мастер! Варил на этих печах литейные марки чугуна. Ферромарганец, ферросилиций, зеркальный чугун для брони. Обычно такие марки варят в электропечах или на маленьких домнах, где легко управлять процессом. Но и там стоят только самые опытные мастера. На магнитогорских домнах-гигантах, казалось, немыслимо такие сложные режимы держать. Тут мало знаний и опыта, тут надо нутром печь чувствовать. Вот этим талантом удивительно был одарен Иван Павлович Маньяк, великий доменный мастер и… совершенно неграмотный человек. Даже расписываться не умел!
У Ивана Павловича я многому научился и в конце войны сам литейный чугун варил. Наверное, теперь я последний мастер на ММК, который на этих домнах варил литейный чугун и чугун для брони.
За доблестный труд в 1945 и 1949 годах Ивана Павловича наградили орденами Трудового Красного Знамени.
– В год двадцатилетия ММК директор комбината и сам высококвалифицированный доменщик Александр Борисов лично вручил Маньяку орден Ленина. Только почему-то не в присутствии прославленного коллектива металлургов, а за кулисами Дворца культуры, – вспоминает Анна Сергеевна. –Но не стоит думать, что этот орден был каким-то поддельным. В именной орденской книжке сделана соответствующая надпись – № 223403.
В честь 30-летия металлургического комбината Ивану Павловичу вручили наручные часы марки «Победа». И опять-таки не в торжественной обстановке, а… в магнитогорском трамвае. И, возможно, на том самом маршруте «Щитовые – Заводоуправление», где в салонах вагонов когда-то трепетали красные флажки с портретом Ивана Павловича. Какому-то руководителю поручили поздравить Маньяка с праздником. И он поздравил, достав их из кармана. Это случилось незадолго до пенсии.
А когда уходил на пенсию, бригада на память подарила охотничье ружье. Одно время ветеран пристрастился бродить с ним по окрестностям, но охотником так и не стал: не сумел заставить себя стрелять по зверушкам…
– Многие металлурги первого поколения безвременно ушли, – вздыхает Анна Сергеевна. – И мой Иван Павлович тоже, потому что в работе не жалел себя. В тот год мы купили садовый участок. Жаль, что муж там ни разу не был. А я сколько могла, столько и держала его. И очень часто землица нас урожаем выручала.
– Жизнь пролетела, будто конь в заоконье проскакал, – вздохнула, пригорюнясь на минутку, хозяйка. – Магнитка с тех пор сильно изменилась, навсегда пропал колорит тридцатых годов: нет того барачно-земляночного быта с центром «Березки» и строящимся соцгородом. Изменили облик и сам комбинат, и доменный цех.
Человек живет на свете столько времени, сколько помнят его люди… В канун 79-летия нашего градообразующего предприятия вспомним тех, кому было труднее, чем нам, первопроходцев-металлургов. Об одном из них – самородке-доменщике Иване Павловиче Маньяке мы рассказали.