Мечты сбываются, если им не изменять, точно знает Станислав Жаров
Тот, кто прямо с детства дружит с небесами…
Однажды шофер из Верхнеуральска Григорий Жаров, возвратившись с сенокоса, застал своего сына Славу горько плачущим.
– Что случилось, сынок? – спросил отец, впрочем, не надеясь на ответ: сын не говорил, и врачи никак не могли найти причину его молчания.
– Гагарин разбился!!! – вскричал вдруг мальчишка и разрыдался еще горше. Это была первая сказанная им фраза. «Как будто до этого и поговорить-то не о чем было!» – до сих пор шутят родные Станислава Жарова. И действительно, неспроста так потрясла его тогда трагическая гибель первого космонавта – Слава давно грезил небом. «А попасть туда можно было только посредством самолета», – улыбается Станислав Григорьевич.
Высокая мечта не давала ему покоя. В верхнеуральской библиотеке Слава тайком подпортил и без того небогатый книжный фонд, «позаимствовав» заинтересовавшие его страницы из книг об авиации, среди прочих, например, пострадала повесть Анатолия Маркуши «Вам – взлет!». Бывая в гостях у двоюродного брата Виктора в Магнитогорске, Слава ходил вместе с ним в авиамодельный кружок. А после переезда в наш город, едва дождавшись своего шестнадцатилетия, отправился на левобережный аэродром, где проходили занятия аэроклуба ДОСААФ. И хоть в силу возраста к штурвалу самолета его не допустили, прыгнуть с парашютом несколько раз удалось.
После окончания десятилетки Станислав Жаров безуспешно пытался поступить в летное училище в Бугуруслане. Год он отработал учеником токаря на магнитогорском металлургическом комбинате. Потом вновь была попытка подступиться к мечте уже в Актюбинске, но стать курсантом Высшего летного училища гражданской авиации тоже не удалось. В армии повезло служить в военно-воздушных силах, на аэродроме техобслуживания в Монголии. Именно там сослуживцы, узнав, что парень бредит небом, спросили, почему он не поступает в Академию гражданской авиации в Ленинграде, и мысль эта упала на благодатную почву. Потому что суждено было Станиславу Жарову окончить именно этот вуз и стать штурманом гражданской авиации.
«Мне сверху видно всё!»
После распределения Станислав Григорьевич вернулся в Магнитогорск и стал работать на грузовых судах. Вскоре окончил курсы английского и стал летать еще и в международные рейсы – в Польшу, Болгарию, Грецию, Италию, Турцию, что было завидной возможностью мир посмотреть. С теплом вспоминает Жаров свой грузовой самолет АН-26 с блистером – выпуклым обтекаемым иллюминатором, откуда открывался великолепный обзор неба и земли. Грузовые рейсы летали, в основном, ночью, чтобы не мешать пассажирским суднам. «А чтобы не хотелось спать, мы громко пели песни», – вспоминает Станислав Григорьевич. Довелось ему и на пассажирских маршрутах поработать.
Довольно частыми были рейсы в города Турции, а в начале девяностых там еще плохо знали русских. И вот однажды наши пилоты, заселившись в отель, решили пойти к шеф-повару и попросить разрешения приготовить себе пельмени на ужин. В процессе приготовления (а для русских ведь это целое священнодействие) кто-то предложил слепить традиционный «счастливый» пельмень – насыпать в него столько острого перца, чтобы съесть этот «шедевр» кулинарного искусства было невозможно. И вот, наконец, все «приземлились за столом», пригласили и турецкого шеф-повара отведать одно из популярных блюд русской кухни. А он, попробовав один пельмень, поблагодарил наших соотечественников, но дальше есть не стал. Когда в конце трапезы стали выяснять, кому же попался перченый пельмень, оказалось, что никому из наших пилотов «не посчастливилось». И тогда все догадались, почему шеф-повар с такими изумленными глазами благодарил их за угощение, и еще долго смеялись над тем, какое представление мастер кулинарных дел получил о русской кухне.
Работал Жаров с огоньком, а о том, что летная профессия связана с определенной долей риска, старался не думать. Хотя иногда жизнь об этом настойчиво напоминала. Однажды летели из турецкого Трабзона и попали в сильную грозу, а вернуться возможности не было. Тогда самолет прошел в считанных метрах от скалы, пилоты едва успели «отрулить» от нее в последний момент. Уже потом почувствовали, что руки и ноги стали словно ватными от испуга… Были в штурманской судьбе Станислава Жарова и полеты за Северный полярный круг, было и участие в эвакуации имущества после землетрясения в Спитаке 1988 года, когда самолеты еле-еле шли на взлет из-за перегруза.
А здесь, в Магнитогорске, всегда ждала его любящая и, что немаловажно, венчанная (венчались тайно еще в советское время!) супруга Галина Николаевна, которая вот уже более тридцати лет делит с ним радости и печали. А пережить, ожидая мужа из рейсов, ей пришлось немало, в том числе и в лихие девяностые, когда с безопасностью перелетов не все было благополучно. Надо ли говорить, что фильм-катастрофа навсегда стал ее нелюбимым жанром… А бравый штурман Жаров в рейсах всегда безудержно скучал по дому и родным, особенно если командировки затягивались. И уж не нужен был берег турецкий, хотелось скорее увидеть родные березки.
– Зато семейные отношения становились теплее и крепче от частых разлук, – говорит Станислав Григорьевич. – И радость от встреч была такой, что ради нее можно было и разлуку вытерпеть.
«А мне летать охота!»
К своим тридцати трем годам Жаров налетал необходимые для выхода на пенсию шесть тысяч часов. К тому времени «Аэрофлот» приходил во все больший упадок, и через два года в силу этих обстоятельств Станислав Григорьевич вынужден был окончательно и бесповоротно «спуститься с небес на землю». Но, разумеется, участь пенсионера его не устраивала, и друг посоветовал бывшему штурману авиации попробовать силы в тресте «Водоканал». Так в 1995 году капитан запаса Жаров сменил воздушную стихию на водную. В «Водоканале» ему досталась работа не менее интересная: он стал первым осваивать управление новой импортной техникой – немецкой мобильной диагностической лабораторией, которая «видит» подземные повреждения на сетях водопровода сквозь землю. И в этом деле инженер-технолог Жаров тоже с первых дней стремился достичь уровня высшего пилотажа.
– Мне несложно было привыкать к новому месту работы, – говорит Станислав Григорьевич. – Здесь она у меня тоже творческая, я также имею дело с техникой, тоже необходимо думать, анализировать. Разница только в том, что в небе была важна скорость реакции – там решения нужно принимать мгновенно, здесь же обычно есть время подумать.
«Теперь я «водяной», – шутит Жаров. Но летать ему по-прежнему охота – есть мечта покорить небо на дельтаплане. И это неудивительно: он всю жизнь остается адептом активного и здорового образа жизни. Все выходные дни летом проводит на даче в Карагайском бору, обожает лес, рыбалку и баню. Ежегодно ходит на катамаране по горным рекам, прошел Нугуш, Зилим, Инзер и Белую. Играет за волейбольную команду своего предприятия, занимался когда-то футболом, болеет за магнитогорскую хоккейную команду. Ведь, не дружа со спортом, невозможно было бы поддерживать свое здоровье на высоте, тренировать быстроту реакции и ловкость. К спорту Жаров приобщает и сына Григория, мечтает, чтобы он стал хорошим человеком и настоящим мужчиной.
Недавно родные и друзья поздравляли Станислава Григорьевича Жарова с круглой датой – 55-летием. И, как полагается в этом солидном, но совсем еще молодом возрасте, выглядит и чувствует он себя «на две пятерки». Да будет так всегда!