Творческая встреча с Захаром Прилепиным стала одним из самых запоминающихся событий театральной лаборатории «Играем прозу»
Поговорить с популярным автором пришли люди разных возрастов и вкусов. Мы публикуем рассуждения героя встречи на интересные
для нашего читателя темы.
Автопортрет художника
Написание книг – это основная моя профессия. Веду также передачу на канале «Дождь», возглавляю нижегородское представительство «Новой газеты», федеральный сайт «Свободная пресса», у меня есть колонки в различных журналах. Пришел я
в литературу в возрасте 30 лет. Родился и вырос в рязанской деревне Ильинка. Отец был учителем истории, мама – медсестрой. Я работал в ОМОНе, закончил филологический факультет. Знакомый по филфаку пригласил меня в свою газету. Писал на все темы, но потом решил, что надо сделать что-то серьезное. И стал писать роман про любовь. Понял, что не хватает мыслей и эмоций, и добавил туда свои чеченские воспоминания про войну. Знакомый писатель Дмитрий Быков пытался его куда-то пристроить, но ничего не получилось. Тогда я стал сам отправлять свои тексты. В 2005 году вышел роман «Патологии», я получил премию, гонорары.
Победила массовая культура
В советский период страна породила образ писателя-литератора, который сфокусировал представительство целой державы. Евгения Евтушенко встречали как посла огромной неведомой страны. Считаю, что разлом державы в 1991 году в первую очередь был подготовлен текстами. «Архипелаг ГУЛАГ», книги Евтушенко, «Дети Арбата» Рыбакова, песни Окуджавы, Высоцкого действовали на сознание советского человека в качестве образчиков поведения, духа, идеализма.
И когда нам стали говорить, что все было неправильно в советский период, люди в это поверили и с радостью стали участниками разрушения системы. Первые, кто обманулись, – сами литераторы. Они думали построить новое общество, которое будет читать, ходить
в театры. Но в 1993 – 1995 годах стало понятно, что массовая культура заполонила все вокруг. И человек не поднялся над собой, а опростился. Я думаю, что в России читают пять процентов населения, из них два процента читают колоссальную дрянь. Но и оставшиеся три процента – это очень важная часть общества, которая готова участвовать в государственном строительстве. Они организуют медиа-пространство, культурную жизнь,
и с ними придется иметь дело.
Любимый народный образ
Как ни парадоксально, самое большое количество песен в народе написано именно про Степана Разина. В каких-то формах псхотип бунтаря проявился и в герое фильма Балабанова «Брат», он до сих пор существует. Россия переживает тяжелейшую демографическую катастрофу, уже сейчас треть бюджета уходит на пенсионное обеспечение, а лет через двадцать это будет уже половина бюджета. У нас еще есть шансы, чтобы видоизменить матрицу будущего России. 70 миллионов работоспособных людей – это колоссальное количество молодых людей, которым надо предоставить возможности для проявления своих сил. Это задача государственная – поставить для них некоторую сверхзадачу, их в это вовлечь.
Интернет или газеты?
Пространство газет будет уменьшаться, но не до нуля. Чашечку кофе себе налил и листаешь газету – это лучше, чем сидеть
в айфоне или ноутбуке. Приятнее и понятнее, потому что газета и любое печатное издание – источник информации, где соблюдена иерархия, где ты понимаешь, что имеешь дело с вещами, которые для тебя подготовила целая редакция. Выживут газеты, которые вползут в сеть по самолетам, гостиницам, кафе, а также самые безбашенные СМИ, самые оторванные, независимые. Думаю, что все это будет оставаться на достаточно серьезном уровне в ближайшие 30 лет.
Когда нация превращается в толпу
Люди часто оправдываются, почему они не читают или не ходят в театр – потому что у них полно своих проблем. Менделеев, Леонардо да Винчи были маниакальными читателями. Юрий Гагарин знал «Анну Снегину», без этой вещи он не полетел бы в космос. Получается, что у наших людей больше проблем, чем было у этих известных личностей. Когда из головы выпадает строчка Есенина, элементы мифотворчества, люди становятся толпой, они перестают быть нацией. Мы слушаем Таню Буланову и думаем, что в 17 веке были дикари, а мы живем в век информации. Это самообман. В то же время люди, которые не читают книг, смотрят по двести серий телевизионных сериалов и не видят в этом проблемы. А тоненькую книжечку прочитать – нет времени.
Имена в современной литературе
Апофеоз похабщины, который выдается за мировоззрение – так на спектакле выразилась зрительница, характеризуя современную литературу. Как правило, это говорят люди, которые не знают всей ситуации либо не читают. В России сегодня существуют писатель Олег Ермаков и его книга «Афганская флейта», писатель Александр Терехов и роман «День, когда я стал настоящим мужчиной», писатель Михаил Тарковский, когда-то рафинированный московский мальчик, теперь енисейский мужик, пишет просто волшебную прозу, например «Замороженное время». Русское слово хранится, не знать этого – обеднять себя. У нас есть русские писатели, кроме Сергея Мина-ева. Если подключиться к другим вещам, то можно понять, что Россия еще не пропала.
Пишу не ради забавы
Я не творю кровью сердца. Я пишу руками и не ставлю себе сверхзадачи – например, объяснить России, как ей спастись. Просто я пытаюсь качественно делать свою работу. Беру самые важные задачи – чувство кровотока, которое тебя связывает с родной землей, и пишу, но наделять это пафосом не буду. Михаил Тарковский в своей деревне описал всех мужиков, баб, собак, кошек, но через это дана вся Россия. В каждом его человеке показан русский психотип, человек, к нему можно прикоснуться. Сам я живу в Нижегородской области, в деревне. Я понимаю, что у меня фора перед московскими писателями, которые не слышат народной речи, не видят жестикуляции. Я тоже имею свои недостатки, но мои достоинства больше моих недостатков.
Что можно считать классикой
То, что мы увидели на магнитогорской сцене, – это трендовые вещи, которыми занялся главный режиссер Максим Кальсин, за это вокруг него надо хороводы водить. Понимать явления, которые происходят в современности, стоит вовремя. Часто говорят: надо подождать пятьдесят-семьдесят лет, чтобы понять, классика это или нет. Пушкина изучали уже при его жизни. Толстого, Достоевского вводили в программу, сегодня Валентина Распутина проходят в школе. Или нужно подождать, чтобы понять, что Распутин большой писатель? Олег Ермаков и Михаил Тарковский – это уже классика, то, что их вовремя не прочитали, – это проблема тех, кто не прочитал. В литературе происходят сложные процессы, она может вызывать неприятие, но отражает вещи, происходящие с нами.
Трансформация в писателя
Можно достичь серьезной степени профессионализма в любом деле, но окончательные, самые важные вещи могут быть предопределены. Я однажды выступал на французском радио, ведущая спрашивает: Захар, вы были на чеченской войне, для вас это большая травма? А у французов любимое блюдо – плохие вести из России, они любят нас жалеть. Я отвечаю: да, это трагедия. Она говорит: наверное, и для ваших друзей это была трагедия? Я говорю: да, и для друзей. И в целом для страны это была большая трагедия? Да, и для страны. После этого вы, наверное, и решили написать прозу? Я и выдал: а вы знаете, говорю, русские вообще любят воевать. Когда ей перевели эту фразу, с ней случился шок. Она перевела разговор на литературу и про трансформацию больше ничего не спрашивала.
Личный вклад в демографию
У меня четыре ребенка от одной жены – Глеб, Игнат, Кира, Лиля. Школьное обучение в современной России, на мой взгляд, это главное средство борьбы с демографией. Количество уроков, которое задается в школе, не способен усвоить ни один ребенок. Каждый день – два-три творческих задания. Жена делает какого-то ежика на кухне, я – поделки. Минобразования говорит, что это сделано для того, чтобы родители больше времени проводили с детьми. Наше обучение выходит за рамки здравого смысла. В нашем доме нет телевидения, есть книги, видеодиски, дети слушают музыку, сами организуют себе досуг. Они должны брать в руки книги, никакие аудиодиски этого не заменят. Хотя бы двадцать минут почитал ребенку книжку на ночь – и уже хорошо.
…Вопросов к писателю Захару Прилепину было так много, что главный режиссер драмтеатра им. Пушкина Максим Кальсин был вынужден остановить любопытство участников творческой встречи. Одна дама радовалась, когда сумела заполучить автографы писателя на каждой из десяти принесенных книг. «Какие красивые имена у ваших внуков!» – порадовался Захар Прилепин, подписывая их. «Да, это будет большим подарком для моих любимчиков», – призналась седовласая
читательница.