Много было споров с отцом – сам полуграмотный, он требовал, чтобы все дети учились, получали хорошее образование. Но – характер отцовский, Люба настояла на своем: пойду работать и буду заканчивать вечернюю школу.
Песня на двоих
Родители ее, Наталья и Василий Капустины, родились в Майкопском районе Краснодарского края, тогда это была территория Украины. Семья матери была зажиточной – одно то, что дочери, зная ее увлечение шитьем, подарили машинку «Зингер», уже говорит о многом, а папа был «примак» – приемыш в семье дядьки, рассказывает Любовь Карнаухова, с детства остался без отца, погибшего в Первую мировую.
Как-то раз пришли в деревню вербовщики – звать молодежь на Магнитострой. Родители не хотели отпускать Наташу, она была хорошей швей, да и хозяйкой, помощницей отменной. И сама идея брака с голодным да босым примаком, который к тому же увезет ее за полстраны, в уральскую степь, была им не по сердцу: планировали выдать Наталью замуж за кого-то более состоятельного, а она вышла по любви.
– Папа играл на балалайке, пел. «Ревела буря, дождь шумел» – это его любимая песня, – вспоминает дочь. – За поселком гуляли вечерами, мама была певица хоть куда, такой голос был! И они любили друг друга, мама наперекор родителям была с отцом. И как она с ним уехала, ей от родителей ничего не досталось, никакого приданого.
Так и попали в Магнитку
– Приехали в голую степь, – рассказывает Любовь Васильевна. – На Пятом участке построили барак, семейных отделяли шторками. Молодежи много приезжало, строили город и комбинат.
Первые двое детей в семье Капустиных умерли в младенчестве, но бог дал им еще пятерых, вторая из которых – наша героиня. Обзавелись своим домом. По комбинату вышло распоряжение выделять землю под частные дома, и так сложилось, что один из начальников взял себе участок на улице Фрунзе, близ роддома №1, заложил большой дом на 100 квадратных метров, а потом внезапно уехал из Магнитки. Отец Любови выкупил у него недострой, закончил и стал жить со своей большой семьей. Правда, выплачивать долги, вспоминает Любовь Васильевна, пришлось еще очень долго.
Наталья Леонтьевна была домохозяйкой – дом, огород, пятеро детей – забот хватало, а отец работал электриком в первом мартеновском цехе, со временем стал бригадиром.
Военное детство
И все бы хорошо, но началась война. На фронт Василия Капустина не взяли, хоть и просился: был ценным специалистом, тем более, что в его цехе как раз тогда начали варить броневую сталь. Отца в те годы дети видели мало – уходил рано, возвращался поздно, а когда приходил, мать скорей накрывала на стол ‒ поесть да и спать.
Жили бедно, но дружно. Люба со старшей сестрой помогали матери с огородом да хозяйством. Огород в те голодные годы выручал: кормились с него, продавали ягоду, морковь, чтобы выручить хоть какие-то деньги – на одну зарплату семерых не прокормишь. Помогала матери и в шитье – обметывала швы, бегала в магазин за материей, нитками и другой мелочью, пилила с отцом дрова, носила уголь – детство военное было непростым.
Вспоминает, как пленные немцы копали им колодец, от которого пошла разводка на все частные дома.
– Папа согласовал с месткомом, выделили двоих пленных, и они у нас копали, стояк делали, а мы их кормили, я не успевала картошку чистить. Такие обыкновенные мужики были – незлобные, послушные. Ненависти к ним не было, я даже и не думала об этом в свои пять лет, – говорит наша собеседница.
Семья была общительной, гостеприимной – в их большом доме собирались на дни рождения и праздники сослуживцы отца, друзья и одноклассники детей, постоянно были гости, нередко и чужие дни рождения справляли здесь.
О трудностях на работе отец дома никогда не говорил, но от тяжелой жизни порой и покрикивал на жену и детей, а то и поднимал руку, и как-то 12-летней Любе это надоело, она на него и набросилась – схватила за руку: «Не смей маму трогать!» Осерчал отец и выгнал ее из дома. Переночевала у одноклассницы, а когда на следующий день вернулась, отец многое передумал за это время и больше руку на домашних не поднимал, только кулаком стучал по столу или тарелки летели.
‒ Я получила мужество и характер папины. Мамины доброта, естественность, а его ‒ стойкость, ‒ вспоминает Любовь Карнаухова.
В конце 1940-х старшая сестра Лида уехала в поступать в вуз в Томск. Хотела быть геологом, но ей, маленькой щупленькой девчушке, отказали. Домой Лида не вернулась, а поступила в медицинский институт, так и оставшись далеко от семьи. А на Любовь легла забота о трех младших братьях, и настолько привыкла быть за няньку, что часто с ней отправляли в кино, на прогулки и соседских малышей.
Найти себя
Война закончилась, и пошла Люба Капустина в школу – в то время мальчики и девочки учились раздельно. 31 и 30-я школы были женскими, а восьмая – мужской, а уже после семилетки перешла в 16-ю, общую. Проучилась восьмой класс и решила пойти работать, чтобы хоть как-то помочь семье. Много было споров с отцом – сам полуграмотный, он требовал, чтобы все дети учились, получали хорошее образование. Но – характер отцовский, Люба настояла на своем: пойду работать и буду заканчивать вечернюю школу.
Листала объявления в газетах и нашла, что «Магнитогорскому рабочему» требуется резчик в типографию, которая тогда располагалась на улице Первомайской. Потом решила перебраться на хлебозавод – у пекаря зарплата повыше. Много караваев подового хлеба прошло через ее руки, пока не закончила 10 класс.
По тем временам было такое правило – имеющих два года стажа принимали в вуз без экзаменов. Люба решила поступать в Свердловский юридический институт. И опять было много споров с отцом, и вновь дочь настояла на своем. Девушка была комсомолкой, активисткой, и потому, получив от комсомола направление и характеристики, поехала в Свердловск.
Собрала семья, как смогла, деньги на дорогу и на первое время, закрутила мать их в подушку. Так с подушкой в обнимку и появилась Люба Капустина на пороге института, однако дальше порога ее не пустили: оказывается, девушек принимали только с 21 года.
Наутро случай привел ее в медицинский, куда напросилась она на фармацевта. Рады были и сестра-медик, и мать, но не потянула – химия давалась Любови через слезы, пришлось уйти. Домой возвращаться было стыдно, да и не на что. Работала то там, то тут, участвовала в поднятии целины, в конце концов попала на курсы проводников, что и определило ее судьбу. 25 лет отдала Любовь Васильевна железной дороге.
– Мне это как раз по душе. С людьми я никогда не ругалась, работала честно. Работа была тяжелой, но я старалась. И заработок хороший, а на мир я и не смотрела – лишь бы для семьи. Везла вещи, продукты – маме, подросшим братишкам, сестре с ее двумя детьми, – рассказывает Любовь Карнаухова.
Вышла замуж, родился мальчишка. Когда сын был совсем малышом, Любовь Васильевна перенесла операцию по удалению щитовидной железы.
– Это меня и держало в узде. Врач мне после операции сказала: если ты будешь себя соблюдать, не нервничать, ты еще долго проживешь, – вспоминает 81-летняя женщина.
Этому совету она и следовала всю жизнь, хоть та была непростой. Помогала родителям и братьям с сестрой. Пусть не заладилось семейное счастье, но вырастила сына, теперь и внук подрос. Хоть на работе не всегда было гладко, но уважали ее в коллективе, ценили пассажиры – ведь она всегда все старалась делать для людей.