Магнитогорск. Почему время, когда священники просят воздержаться от посещения церкви в Пасху, а антисептики порой используются чаще, чем святая вода, можно назвать лучшем для христианства, в чем можно пойти на компромисс, чтобы не поступиться в главном – об этом и многом другом в предпасхальной беседе с Епископом Магнитогорским и Верхнеуральским Зосимой.
О Пасхальной службе
– Пока что график пасхальных богослужений остается неизменным. Ночная служба начнется в 23.00, окончится примерно около 3 часов утра. Стараемся предпринимать беспрецедентные для нас по своей новизне и объемам меры, чтобы соответствовать тем нормативам, которые выдвигает светская власть, в частности Роспотребнадзор. Это дезинфекция самого храма, это помощь в осуществлении социального дистанцирования и та бесплатная раздача масок, которую перед началом каждого богослужения мы проводим в храме. Стараемся оградить людей от икон и предметов поклонения, чтобы кто-то по привычке не пошел и не начал к ним прикладываться. И сейчас, несмотря на неблагоприятную ветреную погоду, мы делаем разметку на улице. Действуем в рамках, которые на самом деле кажутся разумными.
Осуществить телетрансляцию из нашего храма технически не представляется возможным, поэтому удовольствуемся возможностью смотреть службу Святейшего Патриарха, Челябинского Митрополита Григория, а из нашего храма попытаемся вести интернет-трансляцию. Если не получится онлайн, то хотя бы в записи сможем предоставить возможность посмотреть, утешиться. Тем более что пасхальный период – это и Светлая седьмица после Пасхи, а вообще-то 40 дней, когда мы и пасхальные снеди вкушаем, и приветствуем друг друга радостными, жизнеутверждающими словами: «Христос Воскресе!». Я предлагаю не драматизировать эту ситуацию.
По благословению нашего Патриарха и по рекомендациям светских властей, в конце концов – по соображениям здравого смысла призываем людей в эти дни оставаться дома и воздержаться от посещения богослужений, не подвергая свою жизнь напрасному риску. Понятно, что каждому священнослужителю такое воззвание дается эмоционально очень непросто. Как сказал Святейший Патриарх: «Я 50 лет звал людей в храм, а теперь я вынужден их призывать к тому, чтобы оставаться дома».
О компромиссах и совести
– Эта ситуация для нашего поколения новая, мы не каждый год переживаем то явление, которое называется пандемией. В Средневековье, наверное, для человека это было привычной частью жизни, он бы смотрел на это, уже имея определенную позицию, здесь же надо действительно не погрешить против совести, против Бога, преждевременно затворив двери храма и лишив людей утешения, молитвы – то, что составляет для кого-то смысл человеческой жизни.
Это сложно еще и потому, что всякое действие рождает противодействие. Не скрою, что существует и в церковной среде такая радикальная позиция, которая подразумевает полное неприятие всех разумных, на мой взгляд, мер, которые проводятся по части профилактики заболевания коронавирусом. И есть, наоборот, мнение, условно назовем, либеральной общественности, которая любит «проехаться» по церкви каждый раз, когда возникает к тому повод, а если повода нет, то он может создаваться самостоятельно.
Для кого-то мы делаем слишком много, для кого-то мы делаем слишком мало. И здесь надо понимать, что Богу надо отдавать богово, как сказано в Священном писании, Кесарю – кесарево (я имею в виду предписания и рекомендации наших гражданских властей). И надо, в конце концов, не терять голову самим. Если ты занедужил, если есть у тебя риск, в силу того, что ты принадлежишь к определенной возрастной группе, если есть у тебя тяжелые хронические заболевания, надо поберечься и ради своих близких, и ради себя.
Скажу сейчас крамольную вещь: человеку свойственно ошибаться. Я не скажу, что все наши решения и действия – это истина в последней инстанции. Для ревностно верующих людей даже применение минимальной дезинфекции в храме уже выглядит как кощунство, и мое решение производить дезинфекцию, выдавать маски на входе – это уже признак маловерия, а для другой стороны – я делаю недостаточно, я должен был вообще закрыть и запечатать храм. Как в таких моментах быть? Я думаю, только ориентироваться на то, как бы Господь посмотрел на эту всю ситуацию, потому что здесь, на земле, мнений много и решений много, но истина находится только там, на небесах. Мы сейчас все в режиме компромиссов, главное, чтобы с совестью не было компромиссов.
Об освящении пасхальной снеди
– Это сделать достаточно несложно, существует богатейший пласт материалов богословского содержания, который размещен в общедоступной сети Интернет. Для тех, у кого нет доступа, работает по моему благословлению в епархии горячая линия, где готовы ответить на любой вопрос.
Каждый человек имеет возможность дома хранить святую воду, и, если для него церковная жизнь и обряды важны, скорее всего она у него есть. Прочитать трижды пасхальный тропарь: «Христос воскресе из мертвых, смертию смерть поправ, и сущим во гробех живот даровав», попросить даже своими словами, от сердца, чтобы Господь освятил эти пасхальные снеди – кулич, крашеные яйца, творожную пасху – и покропить их святой водой, я считаю, что и для Бога, и для человека в данной ситуации этого достаточно.
В любое другое время я был противником того, чтобы посещать для освящения куличей производства, которые к Пасхе пекут эту продукцию. Не делал это не потому, что трудно прийти или жалко, но потому, что есть какая-то ценность того акта, когда человек с этим куличиком идет в храм и освящает его в храме, получая именно там божье благословение. Но коль скоро сейчас ситуация сейчас изменилась таким образом, значит надо и свои взгляды в каких-то непринципиальных моментах уметь пересмотреть, хотя бы на этот непростой период.
О радонице
– Я принял решение сам на кладбище не ехать и не служить там. Если Бог даст, наш храм, где мы стараемся обеспечивать безопасность наших прихожан, станет местом молитвы на радоницу. Этим мы ограничимся, чтобы не создавать дополнительной провокации для тех людей, кто, повинуясь долгу любви к своим усопшим родственникам, не взирая ни на что, могут свои стопы устремить в этот день на кладбище.
Мы разговаривали с представителями государственной власти, они обеспокоены, что это будет несанкционированное скопление людей, когда ни о каком социальном дистанцировании не будет идти речи. Поэтому я обращаюсь ко всем прихожанам и ко всем, кому родительский день не безразличен, и прошу в эти дни воздержаться от посещения кладбищ, можно перенести это на более позднее время, наши усопшие нас за это простят.
На передовой духа
– Я не знаю, насколько масштабна эта эпидемия, поскольку информация идет самая противоречивая, но то, что угроза эта не мнимая – это точно. Разговаривал со своим знакомым во Франции – католический священник, отец Томас, с которым мы вместе когда-то служили на Сахалине, только он в католическом храме, а я – в православном, у нас сохранились добрые отношения, и мы можем себе позволить позвонить друг другу раз в год. Я ему задал вопрос: «Как у вас там, во Франции, дела?». И он говорит: «Ты знаешь, у нас скончалось три священнослужителя. Это все были люди преклонного возраста, которые имели заболевания». Мой добрый знакомый, отец Виктор, с которым мы служили в одном храме на Сахалине, он сейчас в Москве служит… Его супруга написала мне с просьбой помолиться, он с высокой температурой находится в больнице, другой священнослужитель – в реанимации. Мне бы не хотелось, чтобы наше не столь многочисленное духовное сообщество Магнитогорской и Верхнеуральской епархии – чуть более 40 священнослужителей – пострадало каким-либо образом. И потом, когда волна эпидемии схлынет, а она, безусловно, схлынет, не хотелось бы, чтобы все священнослужители оказались либо на больничной койке, либо в местах, которые подразумевают вечный покой.
О изменениях
– Для меня если и меняется что-то, то только во второстепенном. Что касается изменений в чем-то важном, существует такое слово – покаяние. Сказать: «Я так раскаиваюсь, что все так вышло» – это не есть покаяние, это эмоциональный порыв. Может, он будет началом какого-то покаянного процесса, но покаяние в глубинном смысле этого слова – это как раз изменение. Призыв к таким изменениям звучит еще со слов Иоанна Предтечи на берегах реки Иордан, когда сам Христос пришел к нему на крещение: «Покайтесь, потому что приблизилось Царство Небесное».
Нынешняя ситуация вырывает человека из зоны комфорта. В силу рекомендованного режима самоизоляции тягостно быть дома, найти себе какое-то дело, не сойти с ума, находясь столь продолжительное время наедине со своими близкими, которые при таком близком контакте начинают себя чувствовать, как пауки в банке. Это должно сподвигнуть человека к тому, чтобы что-то в своей жизни изменить.
Cамый большой человеческий страх – это страх смерти. Он демонстрирует, что современный человек все дальше уходит от духовной жизни, которая предполагает веру в то, что со смертью все не заканчивается. Если же для человека все заканчивается здесь, я считаю, он лишает себя определенного смысла жизни.
Сейчас, наверное, идеальное время для христианства, потому что христианство должно всегда существовать в некой оппозиции, потому что церковный корабль не может двигаться, когда он стоит в сытости, когда его дно обрастает ракушками. Он движется только тогда, когда ветер гонений раздувает его паруса. Не всегда эти гонения обусловлены плохими отношениями со светской властью, как это было в революционный и постреволюционный период, они могут принимать и другие формы. Мы все люди, и все имеем свойство расслабляться, поэтому Господь посылает нам ситуации, которые приводят нас в жизненный тонус.
О Колумбе и Христе
– Я сейчас еще работаю над своим пасхальным посланием, хочется, чтобы это было сказано от сердца к сердцу, когда бы мы сидели тет-а-тет, но основная суть этих пожеланий – понимать, в чем ценность подвига Иисуса Христа, ценность его воскресения для нас. Он – тот, кто сходил туда, по ту сторону, а потом вернулся и сказал: «Кто будет со мной, так же воскреснет для жизни вечной». Для меня это сравнимо с подвигом Христофора Колумба, который когда-то за далекие-далекие моря устремил свои каравеллы, а потом смог вернуться и сказать, что там находится. На таком приземленном, бытовом примере можно сравнить подвиг Христа для человечества.
Слово «воскресение» имеет славянский корень, схожий со словом кресало, когда рождается искра от соприкосновения с предметом. Мне бы хотелось, чтобы для каждого человеческого сердца, которое, может быть, не горит, подостыло, Воскресение стало той живительной искрой, которая этот сердечный жар раздует и сделает так, что человеку будет тепло и хорошо. Во-первых, с самим собой, а потом его близким, его окружающим, будет хорошо рядом с ним. Вот это и есть гармония, и ее я желаю не только на Пасху, но и всегда людям.