Сегодня 71-я годовщина со дня трагической гибели Марины Цветаевой. Людмила Майданова – магнитогорский литератор, автор двух стихотворных сборников: «В огне алмазных слез» (2003) и «Сабантуй» (2010).
Первая публикация ее стихов о Марине Цветаевой относится к 1999 году. Стихотворения этого плана публиковались в местной печати, в коллективных сборниках, в журналах и альманахах. К настоящему времени написано около пятисот стихотворений, относящихся к биографии великого поэта. Предлагаемая вниманию читателя подборка призвана поведать о трагическом в жизни Марины Цветаевой. В этом году мы отмечаем замечательную дату – 120 лет со дня рождения гордости русской поэзии.
В бессмертье что час – то поезд!
Марина Цветаева
Отправился в путь он, лишь ты родилась.
Живи себе, не беспокоясь, –
Он даст тебе с бедами встретиться всласть,
Идущий в бессмертие поезд…
Он рядом со смертью и рядом с тобой –
Харон, через Стикс перевозит
Людей, от тебя уходящих гурьбой,
Идущий в бессмертие поезд.
Но вот он в цветах и флажках – камуфляж:
Мол, я вам веселье устрою!
Он вместе с тобой в зарубежных гостях,
Летящий в бессмертие поезд.
Он знал чудеса – превращения миг,
С гудком пароходным освоясь,
Он выполнил долг, своей цели достиг,
Прибывший в бессмертие поезд.
***
Забыться и забыть…
Марина Цветаева
Между забыться и забыть –
Любви нежнейшие мотивы,
Где пониманием счастливым
Любовная струится нить.
И почтальона ждать звонка –
Как миг последний перед казнью:
Жизнь так весной цветущей дразнит,
А плаха жуткая скользка.
Но вдруг письмо – как весть гонца,
Что ты помилована ныне,
И не удастся гильотине
Лететь в восторге свысока…
Как от листочков первых больно,
Но встречи нет и нет письма…
Ты все придумала сама,
Что называла ты любовью!
Кумир низвергнут с пьедестала…
Чист небосклон, дождем омыт,
И новая звезда блистала
Над куполом земных обид…
***
Так жили вы, философ и поэт.
Его всю жизнь лелеяла, спасала,
В чужих краях отыскивала след,
Чтоб снова провожать его с вокзала.
Как он умен, талантлив и красив!
Как болен он и как благообразен…
Ты входишь в дом, изрядно помесив
Густейшие эфроновские грязи.
Твой Дон Кихот все время мчится в бой,
Лишь после постигая смысл и связи…
Друзья боятся встретиться с тобой –
Пугают их эфроновские грязи.
Всегда стремиться! – вот его стезя.
Готов отдать последнюю рубаху…
И ты стоишь под мелочью дождя,
Чтоб снова проводить его на плаху.
***
И зачем ты имя Ариадна
Выбрала для дочери своей?
Чтоб она прошла все круги ада
И всю мерзость тюрем, лагерей?
Чтоб жизнь вела ее этапом
В край, где холод, голод, тяжкий труд,
Где за переводы Пастернака
Телогрейки ватные дают?
Сколько утонченности и шарма
В Алином смеющемся лице
Там, у Сены с видом Нотр-Дама!
А судьба планирует уже
Вечность поселений Ариадны
В Богом позаброшенных местах,
Чтобы жизнь закончилась «отрадно» –
Есть могила, крест и тень креста.
Этот крест на всю семью – единый.
Путь укажет Ариадны нить,
Чтоб за всю неистовость Марины
Перед ней колени преклонить.
***
Страна Увы
Марина Цветаева
Шагает пятилетками Россия.
Шаг так широк, что лопаются швы.
Другим она могуча и красива,
Но для тебя она страна – Увы.
Там ДнепроГЭС, Магнитка и Челюскин,
Там небо первомайской синевы,
Но знаешь ты – недолгий срок отпущен
Тебе для жизни в той стране Увы.
Но время победило злую силу,
Летя сквозь пламя буйствующих гроз.
Теперь она с тобой, твоя Россия,
А с нею – ты и твой апофеоз.
***
Мы два лунатика с тобою
У края крыши одного.
Один сорвется – за собою
Влечет собрата своего.
Мы два лунатика у края.
Пока мы вместе – ты и я.
А может быть, не надо рая?
Есть меньшей благости края…
А может быть, зайдет за тучи
Луна, небесный кукловод, –
Смертельный номер ей наскучит,
И мир реальность обретет?
Нет, не расстанемся с тобою!
Как жалок жизненный карниз…
Мы прожили одной судьбою
И вместе – прямо в небо – вниз!
***
Послушай, пожелай мне куражу.
И что мне делать с многотомным Тьером?
Всего сто франков за него прошу,
Отдам любому, кто заплатит первым.
А это письма царского семейства –
На них сейчас как на товар гляжу.
Я еду в стан коварства и злодейства…
Послушай, пожелай мне куражу.
Чтоб привести в порядок все бумаги,
Я сутками почти без сна сижу.
Мне не о ком мечтать, когда я лягу.
Послушай, пожелай мне куражу.
Все, едем. Ни цветов и ни венков.
Москва, Россия, неизбывный край…
А чтоб мой жребий был не так суров,
Послушай, куражу мне пожелай…
***
Едва нога ступила на корабль,
Который возвратит тебя в Россию,
Ты вся заледенела, замерла,
Предчувствием охваченная, силой
С коротеньким названьем «рок» –
Ах, как недобро кратко это слово!
Шагреневая кожа сжатых строк
На грани твоего пути земного.
Расправа то короче, то длинней
Бросает в царство мрачного Аида
Их, больше жизни любленных людей.
И это все дано тебе предвидеть…
***
Эх, странноприимная столица!
Странно принимаешь ты гостей…
По скале холодный пот струится
От твоих погибельных вестей.
Ту, воспевшую твои колокола
(Сердце в ней как колокол ходило),
Ночевать под небом приняла
И сухою коркой угостила.
И уже не веришь ты слезам…
Ей, наверно, за любовь расплата –
Через муки прямо к небесам
Конь тобой отправлен был крылатый…
***
Я в призрачном мире сбиваюсь с пути.
Поблеклые весны и серые зимы.
Мне их не расцветить, мне их не осилить,
И в мир черно-белый придется уйти.
Удары судьбы так бездушно тупы…
Они заставляют любимые души
Снегами глядеть, казематами слушать.
Я в призрачном мире сбиваюсь с пути.
От призраков вырваться в небо из тьмы,
Рвануться в мир солнечных звездных реалий.
Вы поздно пришли, вы меня не застали –
Я огненным светом на Млечном пути…
***
А Муза, как рекрут, ушла в переводы.
Свое не родится – навеки отбой.
Я воздух глотаю при ласковом слове.
Поэзия, жизнь! Я прощаюсь с тобой.
По свету я жизнь рассылаю кусками,
Но нету ответа – в застенках любовь…
Я участь ее безвозвратную знаю –
Поэзия, жизнь! Я прощаюсь с тобой.
Так вот он какой, край над пропастью леты…
Не яркий, не солнечный, не голубой.
Он серого и безнадежного цвета –
Поэзия, жизнь! Я прощаюсь с тобой.
***
А литераторов чистопольское братство
Друг другу помогало в той глуши
Краюшкою и добротой прекрасной,
И хрупкою надеждою души.
А смерть была и вовсе не далеко –
Елабуга – она – рукой подать.
Цветаевскою гибелью жестокой
Она не будет души их смущать.
«А был ли мальчик-то?» – Скорей всего,
что не был…
Там Федин пишет «Горький среди нас».
Прикамская коммуна так победно
Тоской мучительною в сердце ворвалась…