Указом Президента РФ от 14 декабря 2022 года №916 за мужество, отвагу и самоотверженность, проявленные при исполнении воинского долга, награжден медалью «За отвагу» рядовой Геннадий АКСЕНОВ. В конце 2023 года высокую государственную награду ему вручил глава Магнитогорска Сергей Бердников. Накануне Дня защитника Отечества коренной магнитогорец, один из первых добровольцев, воевавших в составе батальона спецназа «Ахмат», Геннадий Аксенов (позывной «Японец») рассказал корреспонденту «МР», когда он принял решение защищать Донбасс, чем ему дорога Одесса и почему намерен вскоре снова идти на войну.
Решение принято
– Геннадий Викторович, почему «Японец»?
– Четверть века я прожил в Одессе. А в этом прекрасном городе, который я очень люблю и очень по нему скучаю, был исторический персонаж Моисей Винницкий – Миша Японец. Я читал про него, изучал его историю, был у него на могиле. Это довольно-таки интересный человек. Он был налетчиком, но благородным, как Робин Гуд. Его до сих пор помнят и чтут в Одессе.
– Вы прожили четверть века в Одессе?
– В 1991 году мне было четырнадцать лет, и родители туда переехали из Магнитогорска, еще при Союзе. В армию призывался из Одессы, попал в пограничные войска. Уехали на «учебку» в западную Украину, в город Луцк Волынской области. И тогда, в 1994-м году, к нам приехали офицеры российской армии, мы же тогда дружили, все было хорошо с Украиной. Нас на плацу построили и спросили, кто хочет поехать в командировку на Кавказ. У нас ребята все как один согласились, и мы поехали на дагестано-чеченскую границу, в Аргунский 14-й погранотряд. Там вблизи чеченского села Тусхара ходили по линии нашей заставы в обычные пограничные наряды – двенадцать километров в одну сторону, десять в другую.
– Там вы получили боевой опыт?
– Да, и если бы в 94-м году сказали, что спустя двадцать восемь лет я с чеченцами встану под один флаг, я бы очень сильно удивился, мягко говоря. На то время это как красная тряпка для быка. Потому что мы все помним и будем помнить Женю Родионова и его подвиг. Он тоже в 94-96 годах там служил, только на другой заставе, его призыв на полгода младше меня. Евгений Родионов – это герой не только Чеченской войны, это герой веры. Когда чеченцы взяли его в плен и предложили снять крест и встать в их ряды, он отказался и был убит.
– Спустя два года службы на Кавказе вы вернулись домой?
– В 96-м уехал снова на Украину, потому что подписывать дембель и оформлять документы я мог только там. Причем у меня в старом военном билете по диагонали стоит печать «В боевых действиях участия не принимал». Это экономия выплат, пенсии и так далее. Числились-то мы непосредственно на Украине, а на Кавказ были прикомандированы. После срочной службы было желание остаться по контракту, у нас все настолько полюбили заставу свою, отцов-командиров, но «гражданка» затягивает – дом, мама, папа, девушки и тому подобное. Я человек творческий: и пишу, и пою, поэтому после армии поступил на бюджет в Киевский университет культуры имени Поплавского на вокально-эстрадное отделение. Отучился, но не окончил. Часто ездил в Магнитогорск, у меня здесь много родственников: братья, сестры, тетушки, бабушки – все здесь. И поэтому я то там, то здесь был. В 2013 году переехал сюда на постоянное место жительства. А в 2014-м там все началось. И я вроде порывался обратно уехать. Но мама сказала: не стоит, не надо.
– А с какой целью вы хотели вернуться на Украину?
– Тогда еще информации как таковой не было – кто прав, кто виноват, что там? В телевизоре говорили, что это сепаратисты, то есть жители Донбасса. Вот они там госпереворот подняли, а у нас вроде как Володя Зеленский кумир всей Украины. Поэтому я порывался туда поехать, но родители посоветовали не делать этого. Сказали, подожди, успеешь еще, если что.
– То есть тогда, если бы вас родители не отговорили, не переубедили, вы могли воевать против защитников Донбасса?
– Возможно. Потому что мне не было известно досконально, что там происходило. После уже, в 2016 году, я ездил на Украину через Ростов-на-Дону, через Донбасс. Тогда уже там шли боевые действия, но проехать возможность была. И вот тогда я познакомился – это было шапочное знакомство, чисто случайное, но я его никогда не забуду – с командиром батальона ополченцев «Сомали» Михаилом Толстых, с «Гиви». Мы посидели, поговорили с ребятами, и они объяснили, что к чему. Мне тогда показали место, где были похоронены дети, там сейчас «Аллея ангелов». У меня и сейчас мурашки по коже… Я поехал домой, к родителям, месяц у них погостил. Приходили из военкомата, предлагали воевать на стороне ВСУ, но я отказался. Тогда это было не так, как сейчас – заломали руки и увезли. Добровольно-принудительно предлагали, говорили, мы же можем и настоять. Я ответил, что только до тех пор, пока вы меня экипируете, вооружите. А дальше где меня искать? В партизанах? Я принял сторону, принял решение. Вернулся в Магнитогорск, и долго у меня в голове складывались эти паззлы, до 2022 года.
Триста тысяч за «Нону»
– Еще до мобилизации, в июне 2022 года, прочитал в интернете, что президент Чечни Рамзан Кадыров набирает добровольцев, и поехал в мэрию Грозного. Там кого-то отправляли в лагерь подготовки в Гудермес. Но это по желанию, кто-то проходит обучение, а у кого есть опыт… Я специальную подготовку не стал проходить. То есть обращение с автоматом, пулеметом, гранатой – это не забывается. 21-го июня был в Гудермесе, а 24-го уже «за лентой». Я штурмовик спецназа «Ахмат», мы одними из первых заходили в города и населенные пункты. 24-го июня приехали в город Рубежный на окраину, он еще был не совсем освобожден, не зачищен. Потом пошли Северодонецк, Лисичанск. Сейчас война более технологичная. Изначально работают дроны, потом артиллерия, минометы. Живая сила – это один из последних моментов, когда происходит живой контакт.
– Вы первыми заходили в города. Как это происходило?
– Расскажу о том, как мы заходили в Приволье, есть такой поселочек в Луганской области на крутом берегу речки Северский Донец. С этой стороны пологий берег, а там прям очень крутой. Из этого поселка украинские националисты били по Рубежному, Кременной и ближайшим поселкам. И мы форсировали на лодках эту реку. Обычные пластиковые рыбацкие лодки, потому что ни плоты, ни спецтехнику тогда еще не подвезли. К этому времени ребята из отряда народного ополчения ЛНР трое суток сидели в лесочке на этом берегу, форсировать не могли, потому что обкладывают минометы, дроны. Сотни две-три бойцов, но ребята не идут, говорят, нас всех положат. А у нас приказ, и мы группой в тридцать человек поплыли на лодках под минометным огнем. Самое страшное было не то, что в тебя попадет мина. А то, что лодка качается, волны, а на тебе бронежилет, разгрузка, автомат… Просто шлепнешься на дно, и всплыть будет нереально. Легкая такая паническая атака, что самая глупая смерть – просто «бульк» и все, и ничего сделать не успел. Но нет, там ребята-рыбаки из деревни этими лодками управляли виртуозно, можно сказать. Шик, шик, шик – и уже на другом берегу. В Приволье от огня артиллерии вынуждены были прятаться в подвалах. На Украине почти в каждом частном доме есть глубокие подвалы, не как у нас погреба. Начали обкладывать нас, и мы в этот подвал. А там семья – муж, жена и девочка лет десяти. У нас у кого что было – сникерсы, печеньки, все отдали им. И хорошо нас так обложили. Мы пока сидели в подвале, по крайней мере, в их двор два попадания было точных, соседний дом вообще развалило. Ну, ничего, вышли потихоньку. Ночевали мы уже на окраине, там много пустых домов брошенных было. В эту ночь мои ребята, гранатометчики, триста тысяч заработали – «Нону» рванули.
– За какую Нону триста тысяч?
– Это миномет, самоходное орудие, очень звонкое. Мы по всему поселку раскиданы были, по четыре-пять человек в доме рассредоточились. И вот они мне рассказывают по рации: «Японец, у нас в огороде «Нона» разворачивается». Я спросил: «Ребят, точно не наша?» «Нет, с крестом». Я говорю: «Работайте». Все, они ее подорвали.
С чеченцами против фашистов
– Вы сказали «мои ребята». Значит, вы командовали группой?
– Как мой карьерный рост начался, это интересный случай. Мы когда в Рубежное приехали, там был командир роты, его позывной «Иран» – он и сейчас на передовой, попросил меня написать список тех, кто приехал. Вообще нас двести человек было, нас распределили, и вот пятьдесят приехали в Рубежное. Я составил список, он говорит: «Почерк классный, все понятно, будешь командиром взвода». Я засмеялся, говорю, нормально тут у вас это. Ну, то есть, раз и все. А уже когда мы в Лисичанск зашли, приехали командующий спецназом «Ахмат» Апти Аронович Алаудинов и Исмаил «Охотник», непосредственный наш комбат, меня назначили командиром роты, сто двадцать человек было в подчинении. Мы когда зачистили Лисичанск, базировались непосредственно в нем, и выходили дальше на Попасную. Это происходит так – группа ушла, отработала там три-пять дней, возвращается на базу, на «ноль». В Лисичанске мы заняли девятиэтажку, жили в ней. Поднявшись на верхние этажи, ты видишь Рубежное и Северодонецк, оттуда снайперы по нам работали. То есть от города до города недалеко. И тогда для меня все могло закончиться.
– Вас ранило?
– Мне повезло, а снайперу нет. Это как раз и было в Лисичанске. Когда мы зачищали, на крышу вылезал из люка в подъезде, у меня автомат на шее висел, не на плече, и я им зацепился. И только опустил голову, пуля под углом через каску прошла навылет. Если бы у меня голова была прямо, то было бы точное попадание. А я ее опустил, чтобы увидеть, как зацепился, и в этот момент прилет. Я вниз упал, ребята по снайперу сразу отработали гранатометом, сверху смотрят, я на животе лежу, все, говорят, «двухсотый». А потом, нет, говорят, шевелится. Спрыгнули, каску сняли: «Ни фига, ты богом поцелованный!». Волосы только стригануло, и все. Но контузило хорошо, дня два ходил как чумной.
– Наверняка вы своими глазами видели свидетельства того, что бойцов противной стороны не зря называют фашистами.
– Мы обязаны все подвалы вскрывать, они могут быть заминированы, все зачищать, проверять. Когда мы зачищали первые подвалы, вскрывали, там находили детей, убитых изощренными способами.
– За какой эпизод боевая награда?
– Это было восьмого августа 2022 года при штурме Попасной. Мы зачищаем подвал, малыми группами заходим в подъезд. Я вылез на козырек, прикрываю ребят, и в этот момент мина 80-го калибра попадает под козырек. Взрывной волной меня уносит так, что кувырком летишь и понимаешь, что от тебя ничего не зависит, сгруппироваться не можешь, автомат улетел. И меня об землю шмяк – компрессионный перелом позвоночника, как потом выяснилось. А в тот момент руками шевелю, головой, а встать не могу, и резко начинают замерзать ноги. А на улице лето, жара под сорок стоит. В овражке лежу, ребята подскочили, завязался бой, я кричу: «Пацаны, мне ноги оторвало!» Ну, это паника была. Успокойся, говорят, на месте. Вкололи БАС – боевое анестезирующее средство, и я «поплыл». Ты видишь все, а у тебя ни боли, ничего. Только рот надо открыть, чтобы язык не глотнуть, не провалился чтобы. Ребята меня вытащили, буквально сразу на БМП закинули, привезли в госпиталь в Лисичанск, и уже 11-го вертолетом нас эвакуировали в Ростов. А оттуда меня отправили в Камышин, и там уже лечили в военном госпитале. Вскоре у меня закончился контракт, и я прилетел в Магнитогорск. Сейчас работаю в такси.
«Победа будет за нами»
– Вы говорили, что хотите вернуться на фронт? Изменились планы?
– Нет, в любом случае я туда вернусь, но уже когда южнее будем, ближе к Одессе. Надеюсь, что мы еще и на пляж в Одессе сходим, и оперный театр посетим.
– А семья что говорит?
– Знаете, жена очень злилась, когда у нее спрашивали соседки: «Как ты его отпустила?» Это первый вопрос всегда. Он же не собака, говорит, этой мой муж, он мужчина, это его решение. И только одна соседка спросила: «Как ты это все выдержала?» Она говорит, вот адекватный вопрос. Два с лишним месяца ждала, с работы в сад, огород, на грядку, чтобы отвлечься. Утром встала, на работу. Работала практически без выходных, специально подработку брала, чтобы дома не сидеть. Двое сыновей у меня, они пока еще молоды для войны. Как говорил мой дед, заслуженный работник нашего комбината, кузнец ручной ковки, Аксенов Федот Федотович: «Пока мужик не родил ребенка, воевать за него должен отец». И я считаю так: лучше я приду туда, где фашизм, чем фашизм придет ко мне домой. Об этом стоит задуматься всем. Мой дед и прадед обещали, что никогда по нашей земле не будут ходить со свастикой, вскидывая руку вверх. Мы должны это сохранить. И отдельное спасибо нашему главнокомандующему Владимиру Владимировичу Путину. Я благодарен судьбе, что именно он сегодня стоит у руля. Благодаря этому мы остановили и останавливаем это там, на тех рубежах, а не на нашей земле.
– Геннадий Викторович, это интервью будет опубликовано накануне Дня защитника Отечества. От имени редакции и от себя лично я поздравляю вас с этим праздником. Что скажете военным и гражданским?
– С Днем защитника Отечества хочу поздравить всех. Мужчин, естественно, но и многих женщин, которые помогают сегодня бойцам СВО. Ребятам, которые на передовой, желаю вернуться домой целыми и невредимыми, к семьям, с победой обязательно. Всем гражданским хочу сказать, что ваша поддержка, даже самая минимальная: два слова по радио, три слова в письме, просто улыбка в интернет-ролике – очень сильно помогает бойцам. Потому что там ребята знают, что у них тыл прикрыт, за спиной свои. Это очень важно. Всех с праздником! Победа будет за нами.