Магнитогорск. В Центральной городской библиотеке в рамках Всероссийского форума «Антропология города: культурный код» состоялась творческая встреча российского писателя Алексея Иванова с читателями.
Это известный на всю страну певец Урала, автор интересных концепций «уральской идентичности», особого типа уральского героя, географической культурной составляющей города, территории. И не спроста: в свое время Алексей Иванов учился и жил в Екатеринбурге, Перми. Истории уральских заводов, пугачевского восстания он посвятил свои книги «Золото бунта», «Горнозаводские цивилизации».
Эта встреча – один из подарков городской интеллигенции к 90-летию Магнитогорска, отмечают в библиотеке. Выбор был не случаен – Алексей Иванов один из самых востребованных писателей России на сегодняшний день. Магнитогорские библиотечные работники связались с продюсерским центром писателя, который занимается всеми его проектами. Согласие получили быстро: Алексей Викторович с большим удовольствием общается с публикой. Отметим, что это не первый приезд известного писателя в Магнитку – несколько лет назад у нас была Людмила Улицкая. Сейчас ведутся переговоры с еще несколькими литераторами.
К встрече готовились начиная с марта, вместе с читателями обсуждали книги автора и фильмы, поставленные по его произведениям, проводили читательские конкурсы, делали обзоры в соцсетях и интерактивные выставки. Предлагали задать темы будущей дискуссии в соцсетях и самому Иванову, однако у него к соцсетям отношение особое, впрочем, о этом позже.
Встреча собрала полный зал библиотеки, здесь были как возрастные читатели, так и молодежь. Вопросов было масса, и самых разнообразных. В этом материале мы приведем наиболее интересные высказывания автора.
О Магнитке
Это далеко не первый мой приезд в Магнитку. Я бывал здесь много-много раз. С Леонидом Парфеновым мы здесь снимали несколько эпизодов для фильма «Хребет России», сюда я приезжал, когда собирал материал для проекта о Пугачеве, потому что Магнитную крепость тоже брал Пугачев. Я считаю, что Магнитогорск – это мощнейший культурный кластер, куда люди должны приезжать. Это город – представитель своей эпохи.
Мне всегда нравились российские города, построенные как города-идеалы, города-утопии. Таких городов не очень много, но Магнитогорск – самый, наверное, яркий из них. Такая советская конструктивистская утопия 30-х годов, построенная в духе сталинского ампира в 50-х, он интересен своей архитектурой. Из подобных я могу назвать Набережные Челны или Сургут.
У Магнитогорска огромный потенциал, который можно развивать и развивать, только нужно привести в порядок город, выявить те его зоны, которые можно показывать гостям, четко сформулировать смыслы, ввести город в культурный контекст – проделать большую работу искусствоведам, историкам, краеведам. И для продвижения города нужно применять современные экскурсионные и информационные технологии, которые уже, разумеется, существуют и опробованы. Главное, чтобы вашим властям хватило на это понимания и денег».
Об уральской идентичности
На Урале по-прежнему люди самореализуются не через деньги, не через власть, не через славу даже, а через свое дело. Для человека уральского промышленного менталитета главная ценность – это дело и работа.
Представьте, например, что на вас свалился миллион долларов. Представитель рабочего менталитета, рабочей идентичности, уральский человек, на этот миллион долларов, предположим, построит новый завод и будет что-нибудь выпускать. Если мы возьмем крестьянскую идентичность, где главная ценность – власть и собственность, а вовсе не работа, то что сделает крестьянин? Купит дом в Ницце, купит место в Думе. По казачьей идентичности главная ценность, через которую реализуются люди – это справедливость и равенство. На деньги, свалившиеся на казака, он учредит партию.
Для уральской промышленной идентичности главный культурный центр – Екатеринбург. Главный культурный герой – мастер. Для крестьянина главный город – Москва, город-крепость, главный культурный герой – богатырь, защитник общины. Для казака главный город – Краснодар, Ростов, Оренбург – бывшие казачьи крепости, а главный культурный герой – разбойник, тот человек, который утверждает справедливость и равенство.
О писательстве
Я на протяжении 13 лет писал в стол, естественно, приходилось жертвовать и карьерой, и амбициями, и чувством собственного достоинства. Но я все это выдержал, чтобы стать профессиональным писателем, и мне это, к счастью, удалось. Но некоторыми вещами нельзя жертвовать ни в коем случае. Например, ощущением своей правоты.
Я считаю писательство своим призванием. Это форма существования моей личности. Если ты по призванию писатель, то видишь весь мир как истории, которые ты можешь рассказать. Таким я был прямо с детства. Недавно я отыскал у себя тетрадку ученическую, исписанную, наверное, на треть – страниц 14, покрытых детским почерком. И на обложке тетради было написано: «Три Робинзона. Фантастический роман. Алеша Иванов, 6 лет». То есть, я уже в 6 лет был писателем масштабным, который не разменивается на рассказы и повести, а сразу приступает к роману.
Я с 2003 года профессиональный писатель и живу только на литературные доходы. То, что говорят, в России заработать писательским трудом невозможно, это абсолютный миф. Заработать можно, и для этого вовсе не обязательно писать фантастику, детективы или женскую прозу, и работая в мейнстриме – основном потоке, тоже можно зарабатывать себе на жизнь, и весьма неплохо.
Есть такое хорошее наблюдение, что писатель пишет такие произведения, которые сам хотел бы прочитать, но их никто не написал. Я сам хотел бы прочитать с нуля то, что пишу. То есть получается, что я с одной стороны пишу для себя, с другой стороны – я пишу для читателя. Получается, что, описывая своего главного читателя, я должен описать сам себя, а это нелепо. У меня очень разные жанры и разная аудитория, свести все к чему-то среднему невозможно.
О логосе и картинках
Вся современная культура перестает быть логоцентричной. То есть слово перестает быть главным носителем информации. Мы становимся двуцентричными: и логоцентричными, и иконоцентричными. Икона – в смысле картинка, мы начинаем общаться не только словом, но и картинками. Например, я нахожусь в Париже, мне приходит смс: «Ты где?». Я просто делаю селфи на фоне Эйфелевой башни и отсылаю фотографию. Я не сказал ему ни слова, но тем не менее, я информацию передал. Поэтому культура перестает быть литературоцентричной.
Что же касается вопроса, является ли литература главным искусством в России, мне кажется, уже нет. Уже в середине ХХ века главным искусством стало кино, как наиболее массовое, но тем не менее литература шла в параллели с ним. Но с началом нового века литература уже безусловно отстала. Однако, она остается основой вербальной культуры. Литература проговаривает смыслы.
О метамодерне
Мы живем сейчас не в эпоху постмодерна, а в эпоху метамодерна. Метамодерн – это переигрывание старых сценариев на новом уровне сложности. Мы перестали разрушать прежние культурные стратегии – мы говорим, что эти стратегии нам нравятся, мы хотим еще раз их использовать, но для новых целей. И то, что у нас происходит в стране это как раз явление метамодерна, в том числе, когда современный писатель, который пользуется интернетом, вдруг начинает писать эзоповым языком. Но это не столько способ скрыться от всевидящего ока власти или замаскировать свою точку зрения, сколько способ поиграть в баснописца Крылова. Почему бы и нет.
О соцсетях и читателях
Соцсети кардинальным образом переменили отношения между читателем и писателем. Если до появления соцсетей писатель говорил о каких-то общезначимых вещах, то сейчас любое высказывание писателя утратило статус общезначимости и стало частным. Потому что после того, как появились соцсети, каждый стал писателем. Есть даже такая шутка: если любому человеку, ничего не объясняя, дать нобелевскую премию по литературе, он все равно будет знать за что.
Когда Федор Достоевский написал «Преступление и наказание», все понимали: это роман о том, что тварь я дрожащая или право имею. Сейчас воспринимается иначе: Федор Достоевский рассказал мне историю про какого-то студента Раскольникова, какого-то лузера, придурка, и этот Раскольников поступил так-то и так-то. Но я сам был в ситуации Раскольникова, и я вот не рубил старушку, и друзья были в такой ситуации, они тоже старушек не рубили. Надо Раскольникову было поступить вот так-то.
Отношение к произведению уже стало другим, как будто два приятеля разговаривают, а не писатель и читатель. И поэтому сейчас произведения чаще всего служат не предметом разговора на общезначимые темы, а предметом для самовыражения читателя. И это новая ситуация для культуры, она еще не осмыслена, но уже присутствует. В этом можно убедиться, читая отзывы на литературных, киношных сайтах: читатели говорят не о произведении, они говорят о себе.
О Боге и государстве
Я полностью согласен с тем, что государство для русского человека сакрально, это нечто вроде бога. И этим объяснятся очень многое в нашей истории и даже в нашей современности. Во всяком случае то, чем занимается руководство, это хорошо объясняет: наше руководство занимается не экономикой, а воспитанием народа. Так было и в советское время, и при Иване Грозном, так продолжается и сейчас.
Что же касается вопросов Бога, нравственности, мне кажется, что эти вопросы для человека русской культуры всегда были важны, и что русский человек всегда об этом задумывался. Разумеется, об этом задумываюсь я, как представитель русской культуры.
О поэтах и царях
Я считаю, что для деятеля культуры быть в политике или вне политики – это личный выбор, и оба выбора равно справедливы и равно легитимны. Нельзя считать человека вне морали, если он вне политики, и нельзя считать его подлецом и карьеристом, если он внутри политики. Тут все упирается в вопрос «Поэт и Царь» – отношения культуры и власти.
У нас считается, что это вопрос денег. То есть в принципе если культура берет деньги у власти, что она должна делать? Говорить правду и критиковать власть или воспевать власть? Власть считает, что должна воспевать, но на самом деле это вопрос договоренности, а не принципа. А принципиальное отношение культуры и власти заключается в другой проблеме, она называется проект будущего. И у культуры есть свой такой проект, и у власти. И конфликт культуры и власти в конфликте таких проектов – какой из них победит. Например, в 1917 и 1991 году победил проект культуры, хотя мало хорошего это принесло обществу, были и времена, когда побеждала власть.
О предателях и лохах
Где я проживаю, я не люблю говорить, потому что у нас, в русской культуре, принято судить о человеке по месту его проживания. Если ты живешь в Москве – ты крутой, если ты живешь в провинции – ты лох, если ты живешь за границей – ты предатель. Я не живу в Москве, потому что я Москву не люблю, выбор между лохом и предателем я не хочу делать, поэтому и не говорю.