Магнитогорск. Многие из Бердниковых – яркие личности, оставившие заметный след в истории Магнитной. Эта фамилия часто звучала в воспоминаниях старожилов.
Сайт «МР» на прошлой неделе рассказывал о Василии Ивановиче Бердникове. Слово – детям: Вере Ивановне 1951 г.р., Нине Ивановне 1944 г.р., Виктору Ивановичу 1948 г.р., Василию Ивановичу 1931 г.р. – Бердниковым.
Речь пойдет о матери большого семейства – Бердниковой Марии Александровне – из рода Заварухиных, которая родилась в 1909г., а прожила девяносто пять лет.
В 1921 году, весной, голодная Мария Александровна упала в тальнике, куда ходила с сестрами Клавдией и Анной за дровами. Сестры примчались домой сообщать: «Маня умерла!» Её отец, Александр Иванович Заварухин, быстро привез дочь на телеге, зарезал последнюю козу и накормил семью. Выжила тогда Мария Александровна, чтобы дать жизнь своим многочисленным детям, достойно их воспитать.
У них с Иваном Трофимовичем родилось одинадцать детей. Воспитывали их так, что они не смели ни отцу, ни матери перечить, сохраняя благодарность родителям, несмотря на то, что жили скромно. Дети всего в жизни добивались сами, не надеясь на большую опеку родителей, а больше на свои силы. И для всех оказалось святым в жизни помочь – поддержать отца–мать.
Безусловно, родители и, особенно мать, придавали детям уверенности в себе, надежды достичь успехов в жизни. Все были напитаны любовью матери.
Таким образом, относясь почтительно к своим родителям, дети Бердниковой Марии Александровны подали хороший пример своему потомству, и уважительное отношение к старшим продолжилось через внуков.
Дочери и сыновья Марии Александровны с восхищением говорили о ней – матери.
Её за крепость духа, при хрупкой внешности, называли – «кремень».
Нина Ивановна, дочь, вспомнила, что отец давал совет никого не бояться, а мать учила и сама жила по принципу ни на кого не держать злобу, а тому, кто обидел, сделать добро. Отец семейства свою супругу называл ласково «Машенька». Но бывало и буйствовал, выпив изрядно, тогда мать скрещивала руки и стояла молча, уставившись в одну точку, пока отец не успокаивался.
Была во всем мудра. Матери нашей всегда – Красный лучший угол! О ней все дети − только высокие тёплые слова.
Помнит Нина Ивановна их родной дом по улице Рабочей, который перенесли из затопляемой части станицы. Когда ставили дом на новом месте, использовали камень-плитняк для фундамента от старинной церкви.
В доме хранились и спасенные из разоренной церкви иконы.
Они висели над кроватью Нины, и она видела золотой луч, исходящий от икон. Это и многое другое наводило ее на понимание, что у нее самой и у её семьи сильный ангел-хранитель.
Мария Александровна получила две медали Материнской Славы, Золотую Звезду матери-героини; эти награды за материнский подвиг хранятся у младшей дочери – Веры Ивановны. У Бердниковых традиция – все самое дорогое сокровенное хранят младшие сын и дочь.
Именно последней из дочерей, Вере Ивановне, досталась и другая семейная святыня – икона Святого Пятирима Тамбовского.
Его, видимо, чтили в Магнитной, потому что икона этого святого хранилась и в доме Плотниковых.
Хранит Вера Васильевна и дорогое для семьи фото. Глядя на старую, пожелтевшую фотографию, на которой мать Мария Бердникова в окружении своих детей, невольно вспомнились лики Мадонн с младенцами и трогающие душу строчки молитвы:
«Богородица, дева, радуйся. Благодатная, Мария, Господь с тобою…Благословенна ты − в жёнах. И благославен плод чрева твоего.
Действительно, в каждой женщине – матери просматривается Богоматерь, дарующая жизнь, Царица небесная.
Совсем недавно я беседовала с женщиной – приверженицей протестансткого ответвления христианства.
Она запальчиво говорила, что глупо поклонятся иконе, чтить святых – смертных и самое главное, зачем почитать Богоматерь, ведь женщина зачинает дитя в грехе…
Мне не хотелось с ней вступать в полемику, потому что для меня Мать – это святое, без всякого спора и сомнения. Прикоснувшись к судьбе Матери – героини– Бердниковой Марии Александровны, мы затронули тему Вечности, Мудрости, Памяти.
Спасительное фото
Слово – Вере Ивановне 1950 г.р., Нине Ивановне 1944 г.р., Виктору Ивановичу 1948 г.р. – Бердниковым
И неудивительно, что упомянутая фотография, где мать – Мария Бердникова снята с детьми в трудные военные годы – сыграла решающую роль в судьбе ее мужа, Ивана Трофимовича, о котором много доброго рассказали его дети.
Потомственный казак характером был строг, даже суров, но не лишен чувства юмора.
Детей учил честности, бесстрашию, хотя сам жил в страхе из-за двух репрессированных братьев, Алексея и Якова, беспокоясь за судьбу многочисленной семьи.
Вскоре, после того, как родился шестой ребенок, отец Бердников Иван Трофимович был призван на фронт Великой Отечественной войны.
Во время боев под Клином получил тяжелое ранение: закрылся один глаз, парализовало левую сторону тела.
Однажды у Ивана Трофимовича из одежды выпала фотография. Он находился в это время в тяжелом состоянии в госпитале. Снимок попал в руки медперсонала. На нем они увидели трогательно милое, с тонкими чертами лицо женщины, наполненное любовью и нежностью к шестерым детям, которые ее окружали.
Раненый солдат объяснил, что это его жена, Мария Александровна, которая, кроме своих, воспитывала еще двух племянников – сирот Мочалиных, отец которых был сослан вместе с братом Яковом Трофимовичем, а их мать умерла от тифа. Осталось четверо детей, двое из которых жили у Бердниковых.
Иван Трофимович знал, как трудно живется его семье, но был уверен, что мать спасает детей, как может. Она, действительно оберегала их, часто сама падая от усталости и голода.
Надо было терпеть, в военное лихолетие жили трудно многие.
Фотография дошла до врача госпиталя, и он без промедления стал готовить Бердникова на выписку.
Этот памятный снимок, благодаря которому комиссовали отца, бережно хранят в семье. Также с благодарностью вспоминают и врача, фактически спасшего родителя от возможной шальной пули.
После войны у Бердниковых родилось еще пятеро.
Младший из сыновей – Виктор – хранит отцовскую награду – Орден Отечественной войны Первой степени, за боевую доблесть, полученный уже после войны. В военные же годы ему орденов не вручали, из-за его двух братьев, осужденных по линии НКВД, хотя друг отца – сослуживец Лукьянов, председатель одного из колхозов, – вспоминал, как геройски воевал Иван Трофимович.
Множество медалей Ивана Трофимовича, врученных ему после войны, были переданы в музей школы № 7.
В день рождения отца, 25 октября, все дети Бердниковы, носители славной фамилии, собираются за столом в доме Веры Ивановны и без устали вспоминают родителей, мысленно кланяясь им.
О судьбе станицы сердце болит
Николай Иванович Кунышев живет по улице Приозерной, ранее Кооперативной. Предки Николая Ивановича – с Поволжья.
Его дед, Кунышев Степан Петрович, с супругой Нионилой Васильевной в 1906 году из Симбирска подались на Урал, т.к. на их родине землю «мерили лаптями», а в станице Магнитной, где обосновались, никто земельку не мерил (делили: от одной горки до другой – твоя, а дальше − моя).
Степан Петрович был участником Русско-турецкой войны. Вернулся в офицерском звании, Георгиевским кавалером, с золотыми эполетами.
В станице построил дом в том же 1906 году. Это же и год рождения его сына Ивана– будущего отца Николая Ивановича Кунышева.
Дед был талантливым мастером, профессионльно сапожничал. К этому приучил и сына. Шили хромовые сапоги, в основном, вручную, хотя и имели специальные швейные машинки. Одним таким «Зингером» пользуется Николай Иванович еще до сих пор, машинке не менее ста лет.
А далее в судьбе Кунышевых многое складывается подобно историям других семей.
В 1930 году их раскулачили. Отобрали у деда дорогие памятные царские награды, конфисковали все семейное имущество, которое частью было разворовано или продано с торгов.
Степан Петрович, будучи грамотным человеком (еще до революции выписывал из столицы центральные издания, например, «Московские ведомости»), находясь в ссылке в Тобольске, написал в Москву просьбу о реабилитации и вскоре получил документы, по которым Кунышевы восстанавливались в правах, а конфискованное имущество им возвращалось. Через год после ссылки в 1931 году вернулись в посёлок Магнитный.
Их дом был цел, но пуст, все, что было нажито своим трудом, исчезло.
Люди говорили, что Нионила Васильевна в Симбирске нянчилась с Володей Ульяновым и к ним позже регулярно приходили пионеры с цветами в день рождения Ленина. Может быть, это помогло вернуться из ссылки быстро и вернуть имущество
Степан Петрович обувал пол-станицы. Еще до революции шил обувь и для богатеев Магнитной, дружил со Шлыгиными, Починским, который вовремя почувствовав приближение революционной бури, краха привычной жизни, постарался немедленно отбыть, и земляки могли только предполагать, куда.
Исследуя историю семей, не лишне повторить, что мы прослеживаем судьбу страны и, особенно, «малой Родины».
Петр Степанович Кунышев – дядя Николая Ивановича – с «белой гвардией» ушел из станицы и где-то под Оренбургом умер от тифа, а дед жены Николая Ивановича – Нины Александровны, Василий Матвеевич Ефимов, был председателем поселкового совета.
О Кунышевых ходят легенды.
Будто, однажды дед Николая Ивановича выполнил добросовестно заказ, но человек ему не заплатил, тогда чеботарь ударил нагайкой жадного, тот затаился, а позже поджег дом. Хозяин, человек с чувством собственного достоинства, воскликнул: «Дом сгорел, а золото осталось!» И отстроил дом заново. Николай Иванович этот факт истории семьи не подтвердил, много люди наговорят…
В городском архиве есть документ о Кунышеве Степане Петровиче. В нем сказано, что тот «после ухода Советской власти,у белых был зачислен в казаки, после чего отправил своего сына добровольцем в атаманский дивизион, а сам в нем был командиром отряда дружины. Вел агитацию против всех мероприятий Советов.* Так характеризовали почти всех репрессированных.
Николай Иванович, его внук, уточнил, что документ не верен, так как его дед Кунышев никогда не был казаком. Его и раскулачили не как казака, а как мужика, будто деда в казаки не приняли, но он не очень и стремился.
Дом Николая Ивановича сравнительно новый, построен на месте старинного, который, когда разбирали, то находили много интересного, в том числе николаевские монеты.
В 2006 г. будет 100 лет, как его семья живет на этом месте, которое когда-то было высшей точкой над казачьей станицей, но после ее затопления эта часть поселка находится в низине.
Недавно хозяин спилил восьмидесятилетний тополь, внутренность этого старикана уже сгнила, но корни распространились по всему огороду, даже оказались в подполе соседей.
Далеко внизу, под домом Кунышевых, через речку Урал был проложен брод, называемый Форштадским.
А сейчас усадьба Кунышевых на берегу Урала, в прошлом же Урал – батюшка, тек за станицей, а дом Кунышевых находился в «допотопной» Магнитной, как раз на ее окраине. В настоящее время за улицей Приозерной следует ряд улиц, среди которых старинной является только следующая – Рабочая, а другие возникли после 1935 года.
«Станица Магнитная – говорит Николай Иванович, Мать городу, подайте ей хоть кружку воды!». Царь–был постоянным правителем, он и заботился, а нынешняя власть – временщиков, считает старожил Магнитной.
Многое происходило на глазах у Николая Ивановича, родившегося в 1931 году, и он как неравнодушный человек к своей Родине, имеет обо всем свое суждение, видит решение проблем, но…
Страстный рыбак, помнит, что ещё в 1976 г. в Урале было много рыбы: чебак, лещ по три с половиной кг карась.
А в настоящее время её почти не осталось и даже не столь из-за комбинатовских выбросов, а больше из-за браконьерства.
Жадность людскую, неразумное отношение к природе он осуждает. Ранее сети делали по 25 метров, а сейчас продаются огромной длины, под два километра. Рыбу, он утверждает, сейчас вылавливают не пропахшую мазутом, а когда-то загрязнение реки было угрожающим. Жаль. что теперь из-за запруды- плотины вода в Урале стоячая.
Рим Ахмедов в своей книге «О реках, озерах, травах» пишет, что стоячая вода – царство змея-дракона Шульгана, который стремится затопить человечество, его погубить. Это по злой воле коварного Шульгана возникают все новые и новые водохранилища, только в верховьях Урала созданы Верхнеуральское, Магнитогорское, Иреклинское, а новое водохранилище на реке Белой (Иштугановское) может затопить огромные пространства и разлив дойдет до Каповой пещеры и, возможно, пострадают нижние ярусы всемирно известной хранительницы наскальных росписей.**
Сколько ценного затоплено, якобы из-за хозяйственных нужд.
От всех станичников я слышала слова сожаления о том, что затоплена их родная казачья Магнитная, но никогда – слов обвинения в чей бы то ни было адрес. А от многих горожан-интеллигентов: вот когда исчезнут нотки обвинения в адрес комбината, что из-за его нужд затоплена была станица, тогда только власти повернут лицо к ней, а пока… Мол, нечего ждать снисхождения в виде благоустройства поселка дорогами, оснащения коммуникациями, характерными для современной жизни (газ, вода, отопление), и главное, создания досуговых зон (музея истории казачества, клуба), магазинов и многого другого.
Те же, кто пострадал, они и виноваты, выходит, что не довольны обделенностью, убогостью своей жизни в цивилизованном городе – столице черной металлургии.
Коренные станичники мудры, поставленные на колени, они сохраняют смиренное достоинство.
Не боюсь повториться. Много написано книг о Магнитной, но свидетельство каждого станичника дорого, так как история станицы, ее судьба когда-то будет осознана отцами города, и он (город) преклонит колени перед многострадальной станицей.
Основная профессия Николая Ивановича – токарь-универсал, но работал и слесарем, и кузнецом. С музыкой связана вся его жизнь. В 1942 году заиграл на баяне. В годы войны веселил бабушек, детей. Самоучка, но слух отличный. Работал и в клубе магнитском баянистом, но недолго. Последнее время, после паралича, не берет в руки любимый инструмент.
Он многих знает в станице, может помочь разобраться в родовых связях, дать характеристику кому-то, уточнить названия горок, улиц и многое другое.
Долгие годы дружил он с Михаилом Петровичем Казанцевым, который был водителем Ивана Харитоновича Рамазана – директора ММК.
Николай Иванович с большим уважением вспоминает тех, кто жил рядом, например, семью и, особенно, главу большого семейства – Ивана Трофимовича Бердникова.
Вспомнил также, что далекие от политики, неграмотные Ханжин Андрей, Воронин, Урюпин Павел и т.д. (человек шесть −семь) рассказывали анекдоты о партии и были осуждены в 1937г.
Живыми пришли только Третьяков Николай и Андрей Ханжин, у которого было три сына: Иван, прославившийся как борец и погибший на арене, Анатолий и Александр, долго работавший медбратом в психбольнице.
Николай Иванович уточнил, что Александр Ханжин по специальности кузнец, вначале трудился молотобойцем в лесопарке, а в годы войны и пимы катал. Много добрых слов сказал Николай Иванович о матери братьев Ханжиных– тете Сане, славившейся целительством, а об Александре хотел сказать подробнее, рассказать, что пил и в оврагах магнитских валялся, но осекся: «Или покойного не поминай, или хорошо».
Знал Николай Иванович трех братьев, пензяков Мироновых, гармонных мастеров. О людях труда Н.И. Кунышеве говорит с большим теплом в голосе. Так приучили его предки, народные умельцы, уважать труд, ценить тех, кто своими руками создает богатство нации.