Журналист Елена Разина воспитывает лапочку-дочку и то и дело раздумывает о вечном, о чем обещает рассказывать в своей новой авторской колонке на сайте “МР”.
Соседи теперь топают, охают, смеются, ругаются, бросают на пол что-то тяжелое и хрупкое, но не поют, принимая гостей! Давно ли вы слышали за стенкой многоголосное «Вспомни, милый, те минуты и слова любви, что ты мне говорил…»? Если на днях, то здрасьте! Та, что фальшивила на верхних нотах, – я.
Большой стол вместил три поколения родственников. При этом самая старшая, хозяйка, гордо носит звание прабабушки. Гордо, потому что «пра» ей никто не дает. Самая младшая не хозяйская, но правнучка. Та гордиться еще не умеет, за нее это делают родители. Выходит, уже четыре поколения.
– Все, можно расслабиться, – по привычке вслух подумала хозяйка, когда гости управились с горячим и приступили к сладким разговорам. Дети к тому времени надежно обосновались в соседней комнате, так что можно было говорить о чем угодно.
– Споем? – прервал зять выходящие из-под контроля женские разговоры. Два метра интеллигенции, полиглот, отец двоих детей ждал нашего «да», будто студент, пригласивший девушку на свидание.
– Ну, споем, – кокетливо ответила старшая «студентка». – А что петь-то будем?
– Про стежку. Хорошая же? – зять посмотрел на хозяйку и двух ее сестер.
– Хорошая, раз народная, – со знанием дела отозвалась та из них, что поет профессионально. Третья поспешила узнать, все ли впорядке в соседней комнате. Приспичило проведать детей еще половине собравшихся – сбежали! Нас осталось четверо.
– Белым снегом, белым сне-е-егом, – робко затянули мы, прислушиваясь и приглядываясь друг к другу. Уже через строчку разделились на два голоса, и к концу – на три. Стройности в нашем пении было не так много, как хотелось бы, но как тепло стало на душе! Спели «Ой, то не вечер», «Старый клен», «В горнице», что-то еще.
– Я удивляюсь: откуда молодежь знает эти песни? – довольно улыбалась сестра-певица, глядя на меня и на зятя.
– Нравятся, – отвечал зачинщик песнопения. – Слушаю, запоминаю, только не пою, а хочется. Вот недавно были в деревне у тестя, он гармошку достал. Мы с ним вдвоем так напелись! Теща сначала рукой махнула: «Ну, затянули!» А потом, слышим, подпевает!
А у меня вся жизнь пролетела перед глазами: музыкальная школа, Цой, друзья, гитара, клуб авторской песни, Арефьева, Пелагея, колыбельные дочери. Хорошо-то как, думала я. Почему мы, тридцатилетние, не поем за столом, когда встречаемся? Да и не только тридцатилетние.
Случается, конечно, что попадешь в поющую компанию, где есть гитара. Но после третьей песни никто уже не может припомнить такую, которую знают все. «Пачка сигарет», «Апостол Андрей», «А не спеть ли мне песню?» – а после начинается: «Аккордов не знаю», «Не люблю», «Давайте что-нибудь другое».
И никто же не предложит спеть «Ой, мороз, мороз», отложив гитару, хотя слова знают все. Не могут не знать – они записаны у нас в ДНК, как еще несколько народных, военных, детских и… каких еще? Пожалуй, еще пара-тройка хитов советской эстрады. Тот же «Клен», который шумит над речной волной, – кстати, очень застольная песня.
Недавно «Яндекс.Музыка», подводя итоги 2018 года, вычислила девушку из Северодвинска, которая прослушала песню Ольги Бузовой 1906 раз подряд. В общей сложности она потратила четыре дня своей жизни на «Мои люди всегда со мной». Может, и вправду хорошая песня, споем? Или что-нибудь из репертуара рано ушедшего Децла? Наверняка их иногда поют в караоке. Но караоке – это не то.
Может, в непопулярности застольных песен виновен алкоголь? Вам не говорили в детстве, что за столом поют только пьяные? Мне говорили. И, конечно, говорили, что алкоголь – зло.
Выходило, что к застольному пению может привести только кривая дорожка, петь за столом стыдно и даже смешно. Песня «Напилася я пьяна, не дойду я до дому» заклеймила позором застольные песни. Но можно забыть об этом, и об алкоголе тоже, и запеть. Попробуйте: «Белым снегом, белым сне-е-егом…»
Хорошо же? Зовем гостей?