Магнитогорск. Беда всегда приходит неожиданно. И невозможно быть готовым к страшному диагнозу, который звучит, как приговор. Особенно если он вынесен твоему ребенку.
Практически каждая мама боится одной фразы. Она короткая и простая, но несет в себе много ужаса, страха и горя. Услышать ее сродни чувству, будто обрывается в груди сердце, падает и разбивается на миллионы кусочков. Нет, не то… Описать сложно и, наверное, не нужно. До конца поймет лишь та, которая услышала от врача: «У вашего ребенка – онкология». И Мария Кайлер одна из них.
Диагноз острый лимфобластный лейкоз ворвался в жизнь Марии, когда Кирюше было всего три года. Страшная новость оглушила и обескуражила всю семью.
Красотулечка, мамина радость, такой маленький и беспомощный малыш с большими карими глазками оказался один на один с опаснейшей, отнимающей жизнь лейкемией.
Забегая вперед, скажу, что у истории хороший финал. Но рассказать, через что пришлось пройти на сложном пути к выздоровлению сына должна сама Мария. Разговор с женщиной состоялся по телефону. Они с уже подросшим Кирюшей как раз готовились к поездке в областную больницу для прохождения очередной терапии.
Набирая ее номер, признаюсь, испытывала некоторую дрожь. Все что касается болезней детей – тема довольно «слезливая» и трепетная. А тут повергающий в ужас диагноз, боль ребенка, беспомощность перед такой болезнью. Но собралась с силами и нажала на телефоне кнопку вызова.
– Да, алле? – голос Марии спокойный и приятный, сразу располагает к общению. Быстро представляюсь и прошу рассказать, через что пришлось пройти на этом нелегком пути борьбы с онкологией.
– Начну, пожалуй, с самого начала. Узнали мы о болезни в 2017 году в апреле месяце. Совершенно случайно получилось. В садике направили на стандартную комиссию в детскую поликлинику, где нужно было сдать анализы и пройти несколько специалистов. Мы сдали только кровь из пальца и мочу. И через два часа мне уже перезвонили и сказали: «Заберите ребенка и езжайте в больницу».
Но мне никто ничего не говорил, потому что боялись, вдруг ошибочно. Видимо, меня берегли, что ли. Я приехала туда. Мне так никто ничего и не говорил долгое время. Сразу в третью детскую больницу нас пытались положить. Но пришел врач и сказал: «У вас…, – повисла секундная тишина, Мария, вспоминая тот страшный миг, подбирает слова, – такой диагноз – острый лимфобластный лейкоз! Вам нужно ехать срочно в Челябинск. У нас здесь такое не лечат». И мы поехали, конечно же, на следующий день с самого утра в Челябинск. Там еще раз подтвердили…
– Наверное, не могли в это до конца поверить?
– Конечно, до последнего думала, что это все ошибочно. Но мало ли? И когда уже подтвердили, то мы там и остались. Первые полтора месяца мы лежали безвылазно, – снова пауза, Мария тяжело вздыхает, но продолжает. – Мягко сказать – это были ужасные дни. Самые ужасные, какие можно было себе представить. Я надеюсь это все позади. Нам делали процедуры, постоянные уколы, постоянные анализы, капельницы всевозможные. Представляете, ребенку три года. Он подвижный такой и ему приходилось все это время лежать на кровати.
– Что говорили врачи? Давали какие-то прогнозы?
– Вообще меня никто не обнадеживал. Я начала искать информацию в интернете, читать. Потом врач наш сказал, что это сейчас лечится, 85 % детей в возрасте как Кирюшка, с 3 лет и до 6-7 примерно, полностью излечиваются. Поэтому у нас много-много шансов.
– Мария, это первый раз, когда вы столкнулись с онкологией? В семье раньше никто не болел?
– Нет, никто не болел: ни по моей стороне, ни по стороне мужа. И слава богу! А тут, у маленького малыша, в три года! Это нас всех в шок повергло. Я до последнего не верила, даже спустя месяц не доходило что ли до меня. Как такое возможно в нашей семье? Но тем не менее это произошло, и мы не сдавались, и до сих пор не сдаемся.
– Когда все же пришло понимание, что врачи не ошиблись?
– Наверно, через месяц. Очень тяжело было все это принять. И когда, наконец, осознала, то поняла, что ни в коем случае нельзя опускать руки. Нужно бороться как можно больше и сильнее с этой болезнью, потому что она излечима на сто процентов.
– Мария, Вы сказали, что узнали о болезни случайно, значит ничего не предвещало беды?
– Да, сначала я вообще не подозревала, что у меня ребенок болеет или, возможно, заболевает. Просто он был подвижным, кушал хорошо на тот момент, все как у обычного здорового ребенка. Только потом, когда уже заболели, я начала вспоминать и сопоставлять некоторые моменты. По утрам у него появлялась бледность. Утром, когда вставали в садик, не успев проснуться, он, бывало, жаловался мне, что устал. Я думала – он шутит. Просто не хочет вставать, вот так и говорит. А потом я узнала, что при лейкемии встречаются такие симптомы, как утренняя усталость. Еще могут болеть ножки, их может ломить. Помню, раза два, наверное, до того, как мы узнали о болезни, он жаловался на боль в ножках.
– Как Кирилл переносил лечение?
– Это было очень больно. Очень страшно и для меня, и для него. Для Кирилла было просто дико, что много врачей, постоянно какие-то процедуры, обязательно уколы, делали наркоз… Я это все сейчас вспоминаю, мысленно туда возвращаюсь… Сейчас минутку, подождите, я передохну… – в трубке тишина, Мария собирается с силами. Ее волнение понятно.
– Мария, искренне прошу прощения, что приходится вновь мысленно возвращаться в эти сложные дни…
– Нет, все нормально, – выдохнув, возвращается к разговору Мария. – Я надеюсь, может эта статья поможет кому-то, кто также столкнулся с этой бедой, пережить. Потому что на самом деле это сложно, очень сложно. Врагу не пожелаешь такие моменты, когда твой ребенок болеет. И поддержка семьи должна быть обязательно.
– У вас была такая поддержка?
– Да, и муж, и родители мои и его – все поддерживали. Спасибо им большое! Не было такого, чтобы кто-то взял и отвернулся. Наоборот. Горожане молодцы. Кирюше не подошел препарат и пришлось аналог заказывать из другой страны. Для этого требовалась большая сумма – миллион двести сорок тысяч. Собирали всем Магнитогорском. И спасибо всем! Наш город маленький, но такой сплоченный.
– Если я правильно понимаю, то лечение помогло…
– Да, как только наступила ремиссия, нас отпустили домой. Если бы этого не произошло, то мы бы остались в больнице. И по сей день мы ездим в Челябинск. Но сейчас, конечно, уже реже: шесть недель мы дома находимся, уколы ставим каждую неделю, потом вновь едем в Челябинск на терапию. Таблеточки пьем каждый день. У нас определенная диета. Режим.
– Ремиссия – что значит?
– Ремиссия – это значит болезнь отступила. Но так как случаи есть, что возобновление болезни – это рецидив называется. Врачи как говорят, если после ремиссии проходит пять лет, то болезнь уже не вернется. За этот период бывают рецидивы, это и очень плохо, это нужно будет сразу искать донора стволовых клеток это все долго и все муторно и накладно и по здоровью. Я очень надеюсь, молимся, конечно, что этого не произойдет.
К концу разговора Мария вновь спокойно говорила. Все страшные моменты, бессонные ночи и слезы в их жизни остались позади. И все, о чем теперь, мечтает эта женщина – чтобы ее Кирюша выздоровел окончательно. Чтобы он оставался таким же веселым и добрым мальчиком, ее любимым мальчиком, который больше не будет бояться уколов и людей в белых халатах, которому больше не будет так больно. И искренне хочется верить, что все материнские мечты исполнятся. И Кирилл будет больше улыбаться. Ведь улыбка у него такая замечательная.