Он знает тайну трёх карт. В театре оперы и балета над постановкой «Пиковой дамы» работает Филипп Разенков
Магнитогорск. Это второй приезд в Магнитку молодого, но уже снискавшего добрую славу режиссера музыкальных спектаклей, выпускника мастерской знаменитого Дмитрия Бертмана, в рамках постановки оперы.
Филипп Сергеевич – лауреат двух Международных конкурсов «Нано-опера», как режиссер был дважды номинирован на «Золотую маску», еще две номинации престижнейшей театральной премии страны – у оперы «Орлеанская дева» в его постановке.
Человек широкой географии
Спектакли 31-летнего режиссера идут сегодня на многих российских сценах, в том числе в Мариинском театре, Новосибирском музыкальном театре, за плечами у него опыт работы в «Новой опере», стажировка в Большом театре Варшавы, работа главным режиссером театра оперы и балета Удмуртской Республики имени Чайковского. Последние два года Филипп Разенков – главный режиссер Башкирского театра оперы и балета, о труппе которого говорит с большой любовью, с 2016 года он также является членом комиссии по опере Союза театральный деятелей России.
Герман «по-достоевски»
«Название “Пиковая дама”, как мне кажется, знакомо всем, оно ассоциируется, в первую очередь, с именем Пушкина. Но одноименная опера Чайковского по этому произведению, безусловно, − одна из вершин оперного искусства, − уверен Филипп Разенков. – Это моя любимая опера, и то, что от директора магнитогорского театра Ильи Кожевникова поступило предложение поставить именно “Пиковую даму”, стало одной из причин моего интереса к работе в Магнитогорске. Для меня постановка в Магнитогорске особенно важна еще и потому, что мои корни здесь, отсюда родом моя бабушка, тут и сейчас, возможно, проживают мои родственники, хотя раньше, до постановки оперы, я здесь никогда не бывал. Для меня важно, что моя первая постановка “Пиковой дамы” состоится именно в Магнитогорске, этот момент для меня также очень интригующий».
Как говорит Филипп Разенков, опера «Пиковая дама» − глубокое философское произведение, которое сильно отличается от пушкинского сочинения.
Именно этой сложностью продиктован и возрастной ценз 18+, обозначенный в афише будущего спектакля.
«Если “Евгений Онегин” у Пушкина и Чайковского близкие по смыслу произведения, то в “Пиковой даме” Герман у Чайковского гораздо ближе к Раскольникову Достоевского, нежели к пушкинскому Герману. У Чайковского это человек, обладающий незаурядными способностями, но направивший всю свою энергию в разрушительное русло».
Магнитогорская «Пиковая дама» уже объявлена как самой масштабной и дорогостоящей в истории театра, так и «самой мистической постановкой года». Особая мистическая атмосфера будет действительно отличать эту оперу от других аналогичных постановок, и Герман не только узнает тайну трех карт у призрака графини. В число персонажей режиссер включил призраки людей, от которых графиня узнала тайну трех карт, – графа Сен-Жермена, маркизу Помпадур и других французских аристократов, чьи образы изначально отсутствовали в сюжете.
За максимальную достоверность
Сейчас репетиции нового спектакля в разгаре. А Филипп Разенков хоть и слышал исключительно положительные отзывы о магнитогорском театре и его руководителе еще до своего приезда к нам, все же был приятно удивлен работоспособностью, творческой отдачей и серьезным отношением к делу труппы. Благодаря этим качествам наших артистов репетиционный процесс идет плодотворно и даже с опережением графика. Уже в нынешний приезд режиссера спектакль будет поставлен почти полностью, а в следующем предпремьерном блоке репетиции коснутся ударной работы с оркестром. Этот музыкальный материал вообще довольно сложен для исполнения.
Начнутся также «вживание» артистов в декорации, постановка света. Сценографом спектакля выступил молодой художник из Санкт-Петербурга Елисей Шепелев, который подготовил для «Пиковой дамы» современное стильное оформление, что, по словам режиссера, вовсе не подразумевает, что Герман будет в джинсах, а Лиза с мобильным телефоном. Визуальный ряд будет отвечать сегодняшним тенденциям театрального искусства.
Но не мешает ли камерный характер магнитогорского театра решению масштабных задач постановки? По мнению Филиппа Разенкова, это привносит в работу не только сложности и ограничения, но и заставляет работать фантазию.
«Несомненное преимущество любого камерного театра в том, что зритель видит эмоции артистов гораздо ближе, видит их глаза, − говорит Филипп Сергеевич. − Даже в больших оперных залах необходимо на сцене быть по-актерски максимально достоверным, потому что даже издалека зритель чувствует фальшь. Но в камерном зале это особенно важно. Поэтому мы, в частности, работаем над тем, чтобы не уходить в какие-то оперные штампы. Ведь зритель, который сегодня смотрит большое количество качественных фильмов с хорошей актерской игрой, становится более требовательным и к опере. Манера актерской игры в опере может быть разной, в том числе и утрированно театральной, но она должна быть убедительной для зрителя, в ней должны отсутствовать наигранность, лживый оперный пафос».
Опера, мюзикл или рок?
В работе над «Пиковой дамой» над всем главенствует замысел композитора, от него и отталкивался режиссер в своем решении спектакля. Умение вскрывать смыслы, заложенные в музыке, и есть отличительная черта оперного режиссера, убежден Разенков, которому его именитый учитель Дмитрий Бертман завещал, по Станиславскому, «любить искусство в себе, а не себя в искусстве» и быть предельно критичным и честным по отношению к себе.
«Дмитрий Александрович открыл для меня мир оперы совсем с другой стороны, кардинально изменил мое отношение к жанру, − рассказывает Филипп Сергеевич. – Я с детства ходил на оперные спектакли, но даже представить не мог, что опера может быть так необычно поставлена, истрактована, с таким современным хулиганским взглядом. Он также в хорошем смысле повлиял на мои амбиции. Когда видишь, как этот человек репетирует, как умеет “заражать”, каким огромным багажом знаний обладает, появляется желание расти и развиваться, узнавать что-то новое и делать интересные спектакли».
А приходом в профессию Филипп Разенков обязан собственным родителям, людям театра.
«Я рос в семье дирижеров, и, как бы ни сопротивлялся, объявляя голодовки, музыкальную школу по классу фортепиано окончил, и заканчивал обучение уже с удовольствием, − говорит режиссер. – Я не блистал успехами в общеобразовательной школе и понимал, что моя дорога − в музыкальное училище, которое окончил как дирижер-хоровик. А в процессе учебы в училище появилась мечта поступать в ГИТИС на драматического артиста. Но при этом и музыку бросать не хотелось. Передо мной стояла дилемма, как выбрать между желанием быть на сцене, быть актером, и сохранить в себе музыканта. Поэтому и рок-группа у меня появилась, ведь это дает возможность быть и артистом, и музыкантом. Но тогда отец со мной серьезно поговорил, выслушал меня и посоветовал подумать о профессии оперного режиссера. И действительно, мой “пазл” сошелся, за это я отцу благодарен».
И о собственной рок-группе оперный режиссер говорит вовсе не как о простом хобби:
«Сейчас из-за основной театральной деятельности и постоянных разъездов не получается этому уделять столько времени, сколько хотелось бы. Это мое давнее увлечение, еще с подросткового возраста, которое то прерывалось, то возобновлялось. Но если бы вдруг случилось так, что по этой части все активно пошло бы вперед, то я бы даже всерьез задумался, что для меня важнее…»
Все просто: для Филиппа Разенкова опера – это если и не«мама», то, как минимум, «бабушка» рок-н-ролла.
«Опера, как и рок-музыка, заряжена очень экспрессивными эмоциями, очень сильным накалом страстей, драйвом, − говорит молодой режиссер. − Я действительно стараюсь, чтобы в каждой моей оперной постановке этот нерв присутствовал. Душа моя лежит к опере, мюзиклу и рок-музыке в равной степени. Иногда ведь хочется почитать Достоевского, а иногда полистать глянцевый журнал, и одно другому не противоречит. Не люблю категоричных суждений о том, что опера – высокое искусство, а рок-музыка – что-то примитивное и плебейское. Рок-музыка бывает так виртуозно исполнена, что до этого исполнения многим оперным и классическим музыкантам расти и расти. Также я не люблю, когда говорят, что опера – это что-то архаичное и отмирающее».
