Анатолий Головко: «Кураж должен быть». Как магнитогорский хирург не боялся рисковать

Магнитогорск. Заслуженный врач России, заведующий городским отделением колопроктологии городской больницы №2 хирург Анатолий Головко в октябре отметил 60-летие.

В его скромном кабинете рабочий беспорядок: книги, стопки карт пациентов, включённый компьютер. Он всегда занят, этот состоявшийся в профессии хирург, колопроктолог с именем, на которое идут пациенты. В отделении встречает спешащий, строгий уставший.

Читайтетакже

В Магнитогорске автоугонщик проехал 150 метров, наехал на бордюр и опрокинулся

Воскресенье в Магнитогорске будет облачным

«У нас мало времени, мне ещё карты заполнять», – и кивает на стол. Это его первый день после отпуска. До конца рабочего дня час. За время нашей беседы к нему зайдут раза три, позвонят ещё больше. Но именно такой путь он выбрал в 1975 году, когда поступил в киевский мединститут.

Чем помог Базаров

В профессию шёл сознательно. Родители, далёкие от медицины, на сына не давили. Спрашиваю: почему мед? В ответ – пожимание плечами: «не знаю». Потом добавляет:

«Много факторов было. Может быть, где-то и из литературы… Базаров, чеховские герои…»

Стало ли упорство Базарова примером для будущего хирурга, остаётся вопросом. Но то, что мальчишка из обычной районной школы украинского городка Тальное без протекции поступил в медицинский институт в Киеве – факт.  

Знания давались легко, до красного диплома – рукой подать. Подвела муторная «социальная гигиена», напротив которой стояло единственное «хорошо». Ерунда в рамках всей хирургии. Главным оставались оценки по тем дисциплинам, которые студент Головко определил для себя как важные. 

Вспоминая учёбу, сбивается с односложных ответов, с нескрываемым теплом говорит: «Очень хорошее время было». Тем неожиданней продолжение:

«В институте у нас была очень серьёзная поляризация студентов на мажоров и «рогатых», – усмехается Анатолий Константинович. «Рогатые» – это я и подобные мне,  периферийные, а мажорные – киевляне. Некоторые «рогатые», как оппортунисты, примыкали к мажорам, другие в знак протеста игнорировали их».

Он принадлежал ко второй группе. Принципиально не снялся для выпускного альбома, выходил из разных сообществ. Тогда же решил: дорогу себе пробью сам. Коллеги про него говорят «интеллигентный человек, с ним невозможно конфликтовать».

«Я очень конфликтный! Очень! – тут же возражает Головко. – Но не за себя, за правду». 

Главный врач второй горбольницы Юлия Хрусталева смеётся:

«Он спорщик, но всегда по делу. И потом, знаете, именно он оказывается прав!»

Как тогда отбросил наносное, так и сегодня стремится прочь от пиетета и высоких фраз. Морщится, когда говорю, что хирургия – непростое занятие, сверхценное.

«К медицине надо относиться нормально, – убеждённо объясняет собеседник, – как к сапожнику, токарю. Как к любому делу».

«Хвалу не воспринимаю»

Это его «любое дело» больше половины его жизни принадлежит тысячам людей. Прикидываю: ежедневно – по две – три операции, в иные дни и больше. В хирургии – 37 лет. И все в Магнитогорске. Приехал сюда после института, работал в железнодорожной больнице, в первой городской. Был анестезиологом в горбольнице №2. После двух лет челябинской ординатуры собирался вернуться во вторую, но Рудольф Гун позвал на своё место – заведовать хирургией в горбольнице №1. Заведование продлилось без малого 19 лет. А когда задумался о переменах, подоспело новое предложение – возглавить открывающееся на базе второй горбольницы отделение колопроктологии.

За десятилетия в операционных, на приёмах, в кабинете УЗИ сделал себе честное имя. Не стремился к этому намеренно, двигала им профессиональная совесть, любопытство, желание сделать больше, чем предлагали обстоятельства. Старшая медсестра отделения, Ирина Копылова, с которой они с основания колопроткологического, рассказывает, что к нему и сотрудники, и пациенты могут запросто прийти с любой проблемой:

«Даже если сейчас не знает, посмотрит, потом обязательно ответит. Он очень доступен».

Коллега из анестезиологии, завотделением Вячеслав Попов говорит:

«Он один из редких врачей, настоящий профессионал, человек не только с медицинским, но и разносторонним интеллектом. Человек с огромным багажом знаний по хирургии и золотыми руками».

Коллектив его отделения делится: «Когда он в отпуске, мы скучаем по нему». Головко спокойно и убеждённо объясняет:

«Не верю я в величие. Это может быть и правда, но я так заточен, что верить этому не могу. Как говорил мне Дмитрий Ефимович, учитель литературы: «Хвалу и клевету приемли равнодушно и не оспаривай глупца». Всё, залезло в голову. Я могу вспылить, поссориться, но хвалу не воспринимаю».  

Он сам себе выносит оценки, и требования его к себе – самой высокой пробы.

Сам определяю, чем гордиться

В характеристике на получение звания заслуженного врача Российской Федерации, которого он был удостоен в 2017 году, целый список оперативных методик, которые освоил и внедрил хирург. Спрашиваю, что из этого особенно ценно? Головко моментально отмахивается: «Ерунда! Всё это для характеристики!». Лист профессиональной гордости оказывается куда меньше. Но значительнее.

«Был такой Павел Фёдорович Талов, – объясняет Анатолий Константинович, – он работал во ВТЭК. Пришёл как-то: «У меня тьма больных с колостомой. Мы им даём пожизненно третью группу инвалидности. У многих людей можно эту колостому закрыть, я так думаю», – и стал их слать ко мне. За 1990-91 годы я прооперировал 80 человек с колостомами, то есть вернул людей к нормальному отправлению естественных нужд. Второе. Сейчас все делают минилапаротомную холецистэктомию. Вы знаете, сколько тогда мне улюлюкали? Я поехал в 1993 году в Екатеринбург, нашёл тех, кто этим занимается. В 1994 году отправился за ними на выставку в Челябинск. Таскал оборудование, пил с ними водку, влился в их компанию – и они меня поставили первым в очередь на получение мини-оборудования. Но ведь купить надо. Пять тысяч долларов – где взять?  На тот момент у директора одного предприятия заболела желтухой дочь, я её прооперировал. Он пришёл: «Чем помочь больнице?» – «Купи»… Тот двинулся к главному врачу выяснять, не прожектёр ли я – и через месяц оборудование поступило».

В те месяцы не раз ему пришлось услышать: «Тебя надули. Из такого разреза нельзя удалить». Первые 17 операций Головко делал, словно босиком по скальпелю ходил: малейшая капелька крови становилась причиной перехода на стандартную операцию. И всё время вспоминал учёбу в Екатеринбурге, «из первых рук, у знаменитых хирургов братьев  Прудковых».

«Поражался, – он до сих пор удивляется, – как они смело этот пузырь буквально выдирали, завязывали и даже трубку не ставили. А я крохотной капельки крови боялся… Надо мной смеялись, мол, Головко со своей «кочергой» ходит, пытается пузырь убрать».

Наконец, 18-я операция – хирург до сих пор помнит подробности и даже фамилию больной – прошла без той формальной капельки крови, которая лично его смутила бы. Для себя определил: путь открыт. В тот год Анатолий Головко провёл 60 минилапаротомных холецистэктомий, в которые в Магнитке тогда никто не верил.

 Та же история с резекцией желудка из мини-доступа. Первые операции в городе – на счету Головко. Неугомонный характер, профессиональное любопытство, стремление двигаться в профессии, умение идти «против ветра» стали триггером для ещё одной истории с довольно банальным началом.

«Я ходил в продуктовый на Ленина, а в «молочке» продавщица была с грыжей до колен. И я всё думал, как было бы интересно такую грыжу сделать».

Это удивительно, как всё совпало. В 1999 году, говорит он случайно раздобыл в Интернете сведения, что такое сетки, имплантанты для грыж. В Магнитогорске о таком тогда и не слышали. А он нашёл поставщиков из Казани, связался, наладил поставки и с 1999 года начал эти грыжи оперировать.

 Дальше – панкреатодуоденальная резекция при раке головки поджелудочной железы (летальность, говорит хирург, высоченная), которую и по сей день в городе делают два – три человека, а на протяжении семи – восьми лет за них брался только Головко. Тогда его с новшеством не только для отдельной больницы, для всей Магнитки, поздравил главный онколог Герман Варламов.

«Вот этим я могу гордиться, а не вот этой ерундой для характеристики, – снова досадливо отмахивается… И это никакая не революция. Здравоохранение в ровном,  плавном,  поступательном движении, так оно и должно быть поставлено».  

Кураж должен быть

Для Головко это не риторика. Он и в пору, когда был главным хирургом города, старался по мере сил. Сегодняшние задачи формулирует так: «Занимаюсь тем, чтобы моё отделение функционировало нормально».  

Его отделение – городского статуса, 16 коек гнойной хирургии, 19 колопроктологических, на которых выздоравливают не только магнитогорцы, но и жители ближних сельских районов. На имя Головко, как на гарант выздоровления, приезжают из других городов. Только некоторые нет-нет и скажут: «Ой, какая у вас работа…». На это у хирурга ответ прямой:

«Есть золотарь, который чистит выгребные ямы, и даже он нужен! Проктология – это вся толстая кишка, которая имеет гораздо больше заболеваний, чем просто геморрой».

В нём удивительно соседствуют резкая честность и глубокое уважение, интеллигентность и мальчишеский задор. Он не старается понравиться и не умеет льстить («Мой учитель по жизни - Карнаух Алексей Иванович, который был ведущим хирургом здесь, во второй, других учителей нет»). У него свои ученики, которые работают рядом. Его кумир – дед, фотографию которого перевозит из кабинета в кабинет. В нём нет хвастливости, но и свои заслуги ценит, и труд свой искренне любит. Без притворства скажет, что для врача важно, как государство оценивает его труд.

– Я должен получать столько, чтобы не думать, где я кусок хлеба найду. 

– А что ещё в профессии, кроме денег?  

– Кураж. Когда знаешь, что можешь сделать то, что другой не сделает. В этом кураж. 

Но и кроме работы в его жизни много интересного. Единственный крепкий брак, любимая жена, успешный сын – айтишник в Москве. Сделать что-то своими руками, покопаться в огороде, утеплить мансарду на даче – запросто и в радость. Рисует, научился у сестры-художника, когда «бегал у неё в подмастерьях», – смеётся Анатолий Константинович. Наконец, фотография. Причём на плёночный аппарат. Согласно кивает, надо бы к ней вернуться. А когда я показываю ему свой инстаграм с пейзажными снимками, ворчит, добродушно улыбаясь:

«На телефон снимать – это вообще свинство».

Он привык ко всему подходить основательно.

Наталия ЧЕРЕПАНОВА
Фото Динара ВОРОНЦОВА