Магнитогорск. В «лихие девяностые» киоски выросли на наших улицах, как опята на пеньке…
Вот сейчас понимаю, что когда в 1960-х возили у нас во дворах на улице Горького тележку со свежим хлебом, это было как бы хорошо.
«Кому хлеба и булочек?!» − кричала тетушка прямо в дверь подъезда. Хотя могла этого и не делать. Ее таратайка, даже не на колесах, а на шарикоподшипниках была слышна уже при въезде в квартал. Вспоминается это с некоторой долей умиления. Память стерла только то, что вспомнила недавно моя мама: они с папой ненавидели этот вид розничной торговли! После ночной смены на мартене они еще в коридоре начинали раздеваться, чтоб упасть в кровать от усталости. Тут и появлялась ностальгическая тетушка. «Кому хлеба и булочек?!» − кричала она прямо в жерло подъезда и одновременно в уши только что заснувшим.
Еще были дядечки со станком от швейной машинки «Зингер», переделанной под точилку ножей и ножниц. Те тоже кричали на весь квартал о своем процветающем бизнесе.
Приезжали и большие грузовые автомобили по приемки всякого хлама − вторсырья. За старое пальто можно было получить надувной шарик, смешно пищавший, когда из него выходил воздух. Там торчала какая-то пипетка с резинкой из «вдоха-выдоха». За телогрейку можно было получить квадратную батарейку.
Киоски были. На углу Горького и Комсомольской стоял киоск с сигаретами, отечественными и болгарскими, дорогими по тем временам. И кубинскими сигарами в алюминиевых колбах! Мужчины шли к этому киоску и скидывались не на бутылку, а «на покурить». Если б кто-то тогда догадался это сфотографировать! Жители уральского города курят «на троих» кубинские сигары, которые в Америке могли появиться в условиях санкций только как контрабандный товар. Их только Черчилль мог себе «за бугром» позволить. Легко убедиться по любой его фотографии. Кстати, стоила такая «болванка» один рубль. Мужики скидывались по 33 копейки.
Я каждый школьный день проходил мимо по дороге от автобусной остановки домой. До дома, где ждал мамин борщ, было пять минут ходу. Но я тратил выданные на обед 20 копеек на этот волшебный чебурек. Очередь постоянно была!
Еще помню маленькую будочку «Ремонт сапог» на углу проспекта Карла Маркса (тогда улицы Мира) и Жданова (сейчас Ленинградской). Там какой-то старый мастер все время стучал над своей железякой-загогулиной, изображающей ногу. Я останавливался. Он был не прочь поболтать. Как и я.
В «лихие девяностые» киоски выросли на наших улицах, как опята на пеньке. Облепили все, что можно. Кормили и поили не только простых тружеников, но и рэкетиров. Горели киоски строптивых, как свечки. Были они, по-честному, рассадниками алкоголя и наркотиков. А совсем еще недавно – спайсов.
Сейчас киосков в городе немного. Выживают, как ностальгический рудимент не «шестидесятых-семидесятых», а именно «девяностых».
Все очень просто: любой умеющий считать поймет, что, продавая жвачку и сигареты, ни один киоск не выживет. Только алкоголь! И только если он «левый». И если продукты – то «просрочка», «подделка» и т. д. Да и много ли можно предъявить претензий, если купил на бегу, согревая дыхание варежкой? Вот и весь секрет «успеха».
Можно, конечно, собирать владельцам киосков митинги с вполне благопристойными аргументами. Есть им за что бороться. Как и нам вспоминать, как это было хорошо в детстве. Но уже сегодня ваши лица в окошечке начинают раздражать, господа предприниматели. Когда-нибудь мы будем вспоминать о профессии киоскера, как сегодня − о чистильщиках сапог, продавцах керосинной лавки, радистах. Предпринимайте уже что-нибудь, предприниматели!