Посвящаю памяти отца-фронтовика.
«На фронте наступила тишина. И как-то странно в этом мире…», – пел солдат за поворотом траншеи. С неба сыпался снежок – предвестник близкого зазимья. Холод подбирался незаметно. Землянка под двойным накатом жила своей окопной жизнью.
«Веселый народ», – подумал капитан Хмеленко, пробираясь с телефонистом по траншее…Близкий разрыв окатил влажной землей. Позади, где стояла батарея 56-миллиметровых пушек, неслось звонкое как эхо:
– Батарея к орудиям!
– Прицел по вспышкам огня!
Когда капитан взбежал на батарею, взрывы хлестали воздух огненной метлой.
«Засекли, сволочи, координаты батареи», – зло подумал Хмеленко. В капонирах артиллеристы расчетов в одних гимнастерках работали у орудий.
– Товарищ капитан, – частил щуплый лейтенант Промыслов. – Приказ командира полка – подавить огонь противника!
– Орудия выкатить на прямую наводку! – передавал криком телефонист. – Немцы силами полка атакуют левый фланг дивизии!
С лязгом и грохотом к передовой подходили танки Т-4, сея из дульных срезов огонь и металл. За ними россыпью бежали серо-зеленые фигуры немцев. В лучах заходящего светила немцы увеличивались в размерах. Словно ад исторгал тени загробного мира. Слева бил по ним из ручного пулемета пехотинец без каски. Правее – в распахнутом ватнике мельтешил командир роты Корнилов.
– По переднему танку!.. – командовал, а вернее, кричал в силу своих легких Хмеленко. Взрывы…Огонь…Дым черной сигарой потянулся в осеннее небо. Средь дыма цепи немцев. Пулеметы переднего края разрывают цепь, и видно одно – оборона устояла. Немецкие волны откатываются назад, устилая землю мышиными кочками и черной униформой сгоревших танкистов. Кто-то лезет на бруствер батареи. Отрываясь от прицела, Хмеленко видит капитана Корнилова.
– Молодец, капитан,-восторженно хрипит он. – В самый раз ты ударил. Как угадал?
– Угадал, не прогадал.
Капитан дрожащими пальцами крутит самокрутку. Желтеют стебли кукурузы. Гром сражения смещается вправо. Немцы, не достигнув цели здесь, навалились всей мощью на правый фланг полка. И как-то странно-отстраненно слышатся слова телефониста: «огонь, деревня Ольховатка». Усилием воли капитан сбросил оцепенение. На проводе командир полка:
– Хмеленко, ты меня слышишь?
Голос через телефонную трубку вибрировал, переходя в крик:
– Огонь всех орудий по цели № 5! Бей осколочными. Так мы удержим пехоту противника.
Близкий разрыв глушит слова. Капитан командует, не слыша своего голоса:
– Орудия развернуть вправо! Прицел ближний! Ориентиры: деревня Ольховатка. Осколочными! Огонь!
Крутнулся диск заходящего солнца, и через мгновенья мины оспинами запятнали дворик батареи. Первое орудие, попав в оранжевый куст разрыва, завалилось набок. Наводчик Куколев усилием воли поднял руку. Движимый духом, а не физическим существованием поднял снаряд, губы неслышно шептали: «Огонь! огонь!» Выстрелило второе орудие. Батарея жива! Впереди бронетранспортер, враз возникший из ниоткуда. Третье орудие остановило его бег, автоматчики прыгали через борт. Брызнуло огнем испепеляющего разрыва. Наводчик Бахметьев кричал:
– Танки справа!
Танки колонной шли от правого фланга, видимо, расстреляв его. Связи не было, сгорела она, прервалась под траками. Три орудия вели огонь. Передние танки, пустив косматые факелы, взорвались, видимо, вступила в бой гаубичная батарея, дотоле ждавшая своего часа. Близкий костер горящих сарайных построек овевал теплом искалеченную батарею. Наводчик третьего орудия Нигматуллин – один в трех лицах: за себя, подносчика, заряжающего, кинув в затворную пасть пушки последний снаряд, послал его в огненные буруны правого фланга. Грохот ближнего боя перемещался в сторону немцев.
«Устояли. Всыпали им по первое число», –отрешенно подумал командир. И, воспрянув духом, крикнул:-
– Отбой! Живые ко мне!
Вот стоят они: израненные, присыпанные огневым валом войны, но живые назло врагу. Двенадцать из тридцати, всего час назад несших свою хрупкую жизнь солдат на переднем крае войны. Черней стали тени и светлей лица – ушедших и живых. И хоть говорят: мертвые только во сне с нами, в явь мы возвращаемся без них… нет! Они с нами будут, до последнего вздоха…