Военные учения – хорошая возможность показать врагу армейскую мощь и силу.
В 1953-1955 годы я проходил срочную службу в 227-м полку Витебской гвардейской механизированной дивизии, расквартированной в городе Чкалове, ныне Оренбурге. Полк наш участвовал во всеармейских учениях с применением реальной атомной бомбы у станции Тоцкое. Руководил ими легендарный советский полководец Георгий Жуков.
14 сентября 1954 года. Миг, когда стрелки хронометра показывали 9 часов 34 минуты 00 секунд, десяткам тысяч участников учений запомнился навсегда.
В тот день было солнечно. Наша рота заняла позицию в траншее на склоне холма. Экипировка – атомный вариант: резиновые костюмы, спецчулки поверх обуви, противогазы с затемненными стеклами. И вдруг все вокруг преобразилось. Небо, лес, трава мгновенно побелели, земля под ногами содрогнулась. Атомная бомба, сброшенная с самолета, взорвалась на высоте четырехсот метров над землей. Так нам позже поведали командиры. Ядерный взрыв вспыхнул километрах в пяти-шести от нашего расположения. Последовал оглушительный треск, загудели протяжные, постепенно стихающие раскаты. Несколько мгновений все смотрелось белым пятном, словно взглянул на электросварку. Только что радовавшие яркой зеленью лесистые холмы заполыхали, а до сего момента ясное небо затянуло зловещей серо-синей мглой. Горизонт пылал. Потемнело вокруг, словно наступил поздний вечер, а в небе, отчетливо резко выделяясь, медленно поднимался желтовато-молочного цвета гигантский шар. К нему с земли тянулся густой шлейф пыли и дыма, словно призрак гигантского гриба. Постепенно «гриб» этот разросся до исполинских размеров и поднялся выше облаков. В небе он бледнел, искривлялся и часа через два, превратившись в маленькое облачко, исчез совсем.
Войска, а в тех учениях было задействовано 50 тысяч военнослужащих, и ближайшие к взрыву населенные пункты находились с подветренной стороны, поэтому опасность от радиоактивных осадков была минимальной. Четыре деревни, попадавшие в планируемую зону атомного поражения, перед учениями были переселены в заблаговременно возведенные военными строителями новые благоустроенные поселки.
Донеслось «По машинам!», и наши бронетранспортеры ринулись вперед. По пути пришлось не раз спешиваться и разбирать обширные завалы изломанных взрывной волной деревьев, менять маршрут, чтобы достичь назначенного рубежа. И пред нами предстало впечатляющее зрелище. Побеленные придорожные столбики обуглились со стороны ядерной вспышки, танк с отлетевшей многотонной башней неуклюже свалился набок. Был он весь почерневший, с застывшими на броне потеками оплавленного металла. Запомнился самолет типа «Дуглас», от которого сохранился обгоревший каркас, а под былыми двигателями на земле блестели кучки плавленого алюминия. Запомнились и покинутое жителями село, дома в котором подчистую снесло атомным взрывом, лишь из былых погребов струились дымки.
Учения эти имели громадное военно-политическое значение. Они показали миру, что страна наша готова защищаться от агрессора и в условиях применения противником атомного оружия. Все понимали, что после Хиросимы и Нагасаки американская атомная дубина была занесена над всем миром, и любое безрассудство янки могло обернуться для человечества катастрофой – войной с ужасающими последствиями. Уникальны были те учения тем, что проходили они не на отдаленных просторах, а в самом что ни есть обжитом регионе страны, на стыке Куйбышевской, ныне Самарской, и Чкаловской, ныне Оренбургской, областей. Сделало это советское руководство сознательно, чтобы показать агрессорам, что мы готовы принять любой их вызов. Ведь истерические пропагандистские нападки США на нашу страну достигли в тот период небывалого накала.
С тревогой наблюдаю, как приближается накал нынешнего антироссийского западного бешенства к накалу того антисоветского, 50-х годов прошедшего столетия. Достанется нам, но и вы неотвратимо получите свое – вот смысл того «тоцкого» звучания. Это был мудрый и решительный шаг правительства, который тогда крепко встряхнул агрессора. Задумались заокеанские вояки. Злобствующий их лай после тех учений надолго попритих.