Среди них был и начальник отдела капитальных ремонтов ММК Михаил Сафронов, в будущем − председатель Магнитогорского городского Собрания депутатов.
− вспоминает Михаил Федотович.
Подобная практика для советского периода была нехарактерна, но горком партии дал добро. История прогремела на весь Советский Союз.
ПЕРВОЕ ИНТЕРВЬЮ
− писал в своей записной книжке «по свежим следам» Михаил Сафронов. На место тогда приехали не только руководители подразделений комбината, но и представители Комитета государственной безопасности, прокуратуры, милиции, первые лица города, журналисты.
Директор металлургического комбината Иван Ромазан первым предпринял попытку прояснить ситуацию на страницах нашей газеты – его интервью было опубликовано 7 января.
− рассказал Иван Харитонович.
Выяснением причин аварии занималась комиссия Министерства черной металлургии СССР во главе с заместителем министра Борисом Ашпиным и главным доменщиком Юрием Волковым, бывшим начальником доменного цеха ММК. Но одну из причин назвал уже Иван Ромазан в газетном интервью:
Погибли два человека – машинист тепловоза В. А. Румынский и его помощник Б. В. Сакулин, один был тяжело ранен.
− говорил Иван Харитонович.
Доступ к домнам был перекрыт, под печами стояли переполненные шлаком ковши, пути были завалены огнеупорами, доменщики не могли выпускать чугун. Но благодаря самоотверженности людей к 22 часам домны уже могли вырабатывать доменный газ.
ДЭТы И «АГРЕГАТ С ЗУБОМ»
Журналистское расследование по поводу аварии предприняли журналисты «МР» Владимир Карелин и Владимир Мозговой – оно увидело свет в «МР» от 10 января под заголовком «Семь трудных суток».
− писали авторы о сушке и разогреве каупера домны №9.
На северной стороне домны на шлаковозных путях скопились четыре тепловоза, два из них оказались в зоне каупера. Машинист тепловоза, заваленного по самую крышу, П. И. Чернецов, за минуту-другую до взрыва покинул кабину, чтобы позвонить, и только это спасло ему жизнь. Чудом выжил железнодорожник Александр Реснянский, которого настиг удар кирпича огромной силы.
Первыми на место аварии прибыли руководители комбината, работники коксохимического, сталеплавильного производств, копровых цехов, ЦРМО №1.
− описывал «МР» картину на месте аварии.
Снесло газопровод, из него со свистом вырывался газ, все было окутано паром, по рельсам текла вода. Завалы на шлаковозных путях угрожали остановкой доменного цеха. Работы по расчистке были начаты уже в 17.30 31 декабря, свидетельствует записная книжка Михаила Сафронова. Последнее совещание Иван Ромазан провел в 00 часов 20 минут 1 января, во втором часу многие уехали домой – все-таки это была новогодняя ночь.
На месте оставались начальник производственного отдела комбината В. Ф. Рашников, заместитель начальника доменного цеха Петр Котов, заместитель начальника автотранспортного цеха Петр Алексеенко, начальник отдела кадров Владимир Каконин и другие. Михаил Сафронов приехал домой к 10 часам утра, а в семь вечера уже снова был на месте аварии.
Слить доменный шлак было первоочередной задачей – с ней удалось справиться работникам копрового цеха №2, возглавляемого Г. Э. Венцковским.
− писал «МР».
В работу по разбору завалов вступила самая мощная и передовая в ту пору техника – дизель-электрические тракторы ДЭТ-250, с которых спадали гусеницы. На подмогу пришли фронтальные погрузчики, машины автотранспортного цеха.
− рассказывала газета. Пути расчистили, и железнодорожники взялись за свою работу – и ни одна печь, кроме девятой, в тех экстремальных условиях не остановилась. К ликвидации аварии подключились кадры управления №1 управления «Уралдомнаремонт» и многих подразделений металлургического комбината.
«ЯПОНЕЦ» РАБОТАЛ ПО-РУССКИ
Нерешенной осталась проблема на южной стороне домны, где остатки панелей, конструкций и кожуха каупера нависли над железнодорожными путями и грозили обвалиться. Было принято решение полностью сбросить аварийный участок кровли. Но как это было сделать?
− писал «МР».
Управлением механизации треста «Магнитострой» был выделен мощный японский подъемный кран «КАТО». Тогда главным инженером треста был Виктор Аникушин, будущий глава Магнитогорска, и уже тогда их с Михаилом Сафроновым связывало плодотворное сотрудничество.
− вспоминает Михаил Федотович.
Специалистам управления треста «Уралчерметремонт» пришла, казалось бы, безумная идея резать железо на высоте из люльки, подвешенной к тросу крана… По советским правилам техники безопасности пользоваться люлькой не разрешалось, и днем за порядком следил инженер по ТБ. Поэтому рискованные работы производили ночью, при свете прожекторов, вспоминает Михаил Сафронов.
Как писал «МР», пробный «облет» делали главный инженер управления Александр Арефьев и прораб Владимир Щиликанин. Потом наверх отправились монтажник Риф Нуриев и резчик Анатолий Углицкий. Железо резали на высоте 12-этажного дома большими полотнами – по 20-30 метров.
Команды подавались по рации, люльку при сбросе каждого куска «кидало». Экипаж люльки менялся через каждые два часа, «резали все, кто умел это делать». Среди самоотверженных героев были монтажники – начальник участка Сергей Чеметов и мастер Михаил Кононов, вспоминает Михаил Сафронов.
Одной из самых сложных задач, судя по репортажу «МР», оказалось «срезать опорный стульчик на опорной колонне, на котором прочно висели огромные лохмотья металла». В тот напряженный момент, когда его срезали, вся работа вокруг замерла – таким было требование безопасности.
А потом требовалось монтировать новый кожух каупера. Конечно, для ускорения работ необходимо как можно больше элементов сварить внизу, на земле, а потом уже поднять их краном «КАТО» наверх. Но у крана были концевые выключатели, срабатывавшие при малейшем перевесе. Крановщик долго не соглашался их отключить. На этот случай у Михаила Сафронова, как у фронтового командира на передовой, нашлись «наркомовские сто граммов» из резервов материально-технического снабжения… Девятая печь благодаря героизму ликвидаторов была задута уже 7 января 1987 года. Ведь каждый час простоя в условиях плановой экономики стоил очень дорого.
− говорит о том опыте заслуженный строитель России Михаил Сафронов.