Его произведения автобиографичны и интересны всем, кому небезразлична история малой родины.
Повесть «К светлому будущему» продолжает историю «Детей войны», увидевших свет в конце прошлого года. На смену послевоенному детству главного героя идут отрочество и юность. Школьные годы уральского мальчика Толи пришлись на вторую половину пятидесятых – начало шестидесятых годов прошлого века. Читателю будет любопытно не только узнать многое о детских увлечениях и развлечениях той поры, но и о жизни советской деревни, в которой тоже отразились реалии времени. Селяне познакомились, например, с только что появившимися в быту телевизорами, которые в шутку называли «елевизорами», а также с удивительным явлением – первыми деревенскими стилягами.
Следующий вторым в оглавлении книги роман «Засуха» мог бы стать вполне каноническим образцом производственного романа – «визитной карточки» советской литературы и основного жанра соцреализма, некогда дискредитированного, казалось бы, безвозвратно. В центре его повествования в соответствии с канонами находится профессионал, решающий важные производственные задачи.
Задачи перед героем, главным инженером уральского совхоза Евгением Толкачевым, через образ которого автор рассказал о собственном опыте работы главным инженером и директором совхоза и глазами которого смотрит на многие из описанных событий, и впрямь стояли нелегкие. Основа романа документальна – речь идет о свирепствовавшей в 1975 году на Южном Урале засухе, памятной и многим магнитогорцам старшего поколения. Правда, информация о колоссальных потерях засушливого года не разглашалась – хлеб закупили за рубежом, и продовольственная корзина советских граждан не оскудела. Поэтому появление подобного «производственного романа» в советское время вряд ли было бы одобрено.
«Партия и правительство показали всю мощь Советского Союза. В стороне не остался никто: ни горожане, лазающие по деревьям, как обезьяны, и заготавливающие веточный корм, ни партноменклатура, разъехавшаяся по благополучным областям на предмет договора о прессовании прошлогодней соломы, – пишет Анатолий Толпаков в предисловии к роману. – Все заводы должны были изготовить кормоцеха для запаривания этой самой соломы с добавкой комбикорма, который теперь направлялся только в пострадавшие области. Предупредили даже негров-коммунистов, строивших коммунизм в Африке – мол, перейдите на годик на бананы и жареных термитов, пока не до вас, своя скотина может погибнуть от бескормицы… Как бы то ни было, поголовье скота даже увеличилось. По статистике в 1975 году было перевезено более миллиона вагонов с кормами из одного конца необъятной Родины в другой. Народ был горд своей страной».
Классические требования жанра производственного романа нарушают ирония и критический взгляд автора на время – разгар застоя, когда стремительно набирали силу не самые лучшие черты развитого социализма. Ирония сбивает пафос трудового героизма и очеловечивает строгие критерии. Ею полны и многочисленные «производственные диалоги» персонажей романа, то и дело сворачивающие на общие темы времени.
Главный герой однажды, например, «развернул газету узнать, не пишут ли что о жесточайшей засухе на одной трети зернового клина страны. О засухе ничего не писали, в стране тишь да гладь, только вот два типа нарушают покой. Поэтому их высылают одного вообще из страны, а другого в ссылку» (речь идет о писателе Александре Солженицыне и ученом Андрее Сахарове).
«Если свернуть в клубок всю асфальтированную дорогу от Москвы до Владивостока и размотать по Челябинской области, то до каждой заимки будет асфальт и нечего нам казниться и посыпать голову пеплом. Слишком велики просторы и не виноваты мы в первой беде России», – размышляет Евгений Толкачев в дороге.
К тому же, несмотря на то, что в производственном романе, как пишут теоретики литературы, «человек рассматривается прежде всего в свете его рабочих функций», «Засуха» интересна и семейно-любовной линией, которая тоже заметно «одушевляет» реалии суровой производственной практики. Ведь в период своей командировки главный инженер совхоза и его сподвижники не только спасают от гибели общественный скот, но и находят подруг и невест. Итогом командировки Евгения Толкачева становится рождение его внебрачного сына, впоследствии успевшего, как и отец, побывать в роли руководителя колхоза, когда уже правили бал лихие девяностые.
…А ныне, как ни странно, производственный жанр переживает второе рождение на телеэкранах – зрители с упоением смотрят сериалы о полицейских, врачах, учителях и представителях других профессий…