11 января исполнилось бы 80 лет нашей землячке Римме Дышаленковой – писателю, поэту, журналисту, публицисту, члену Союза писателей России, заслуженному работнику культуры России.
Ее восхождение к вершинам творчества не было простым. Рожденная в военном 1942 году, Римма потеряла на фронте отца, а вскоре и вовсе осталась круглой сиротой. Она и шесть ее сестер пережили тогда столько бед, что позже Римма Дышаленкова писала о себе: «…родилась и выросла вопреки событиям и обстоятельствам, но остался «комплекс сиротства».
Судьба привела ее в Сатку, в семью тети, там Римма окончила школу на «отлично», с шестого класса писала стихи и эпиграммы. Мечтала стать актрисой, но не успела к экзаменам и поступила в Саткинский горно-керамический техникум. Оттуда в 1962 году и направили молодого технолога силикатов на Магнитогорский металлургический комбинат, потом Римма Андрияновна работа на цементном заводе, трудилась арматурщицей в тресте Магнитогорскстройпуть, растила маленького сына. Отдушиной для нее были стихи, общение с известными писателями Борисом Ручьевым, Ниной Кондратковской, Станиславом Мелешиным. Первая публикация стихов Риммы Дышаленковой состоялась в 1965 году в «Магнитогорском рабочем».
Борис Ручьев как наставник дал молодой поэтессе рекомендацию, с которой она поступила в Московский литературный институт имени Горького – на вступительных экзаменах ей попался билет именно по творчеству Бориса Александровича!
В 1973 году Римму Андрияновну пригласили редактором отдела промышленности в Магнитогорскую студию телевидения, и на протяжении десяти лет ее передачи были очень популярными у горожан – особенно цикл под названием «Цеху нужны чудаки». Затем она была редактором телевещания МГМИ имени Носова, в 1984-94 годах жила в Челябинске и заведовала литчастью ТЮЗа, потом руководила писательской организацией в Магнитогорске, некоторое время преподавала мировую художественную культуру в магнитогорской консерватории.
Первый сборник стихов Риммы Андрияновны «Четыре окна» увидел свет в Москве в 1978 году – и он, продолжая лучшие традиции магнитогорских авторов, прославлял рабочую Магнитку и Урал. Одноименная поэма из второго сборника «Уральская кадриль» легла в основу кантаты «На Урале заводском», написанной композитором Владимиром Сидоровым. Замечательные стихи Риммы Дышаленковой публиковались не только в городских и региональных изданиях, но также в «Огоньке» и «Молодой гвардии». Книги прозы издавались в Магнитогорске и Челябинске. Одна из них – «Прощальное слово о знахаре» – принесла Римме Дышаленковой Всероссийскую премию имени Мамина-Сибиряка. Потом увидел свет «Ангел Времени», в котором автор поразила читателей не только знанием основ мировых культур и религий, но и владением историей, астрофизикой, глубоким знанием учений китайских философов.
Римму Андрияновну вспоминают как прекрасного рассказчика – она много выступала на телевидении, в библиотеках, школах, рабочих коллективах. Все, кто знал ее, помнят ее душевное тепло, удивительную мудрость, искренность, доброту, необычное видение мира и человека, отличное чувство юмора и огромное обаяние.
Несколько сборников стихов Римма Дышаленкова посвятила детям – в них есть и разговор о родном Урале, его людях и природных богатствах в духе бажовских традиций.
Римма Андрияновна, как человек неравнодушный, всегда была занята общественной работой, много помогала молодым литераторам, редактировала книги, была вдохновителем Всемирного форума поэзии в Магнитогорске, организатором Бажовского фестиваля, фестиваля «Огни Аркаима», помогла вернуть из забвения имя магнитогорского фантаста Константина Нефедьева.
Небольшая квартира Риммы Андрияновны в Магнитогорске была центром притяжения для многих людей. Дружившая с ней Зинаида Сергеева, в будущем директор Челябинской областной юношеской библиотеки, вспоминала: «После разговоров с Риммой оставалось чувство, что этот человек – загадка и отгадать ее невозможно. Она как-то призналась мне, что однажды в Доме отдыха писателей один из известных поэтов сказал ей, что с первого взгляда в нее не влюбился, но вот после разговора с ней уже трудно ее не заметить и забыть». Не забудут Римму Андрияновну и ее читатели, с которыми она продолжает через свои книги вести задушевную беседу.
Писатель Николай Воронов:
«Ни один поэт на моей памяти с такой любовью и талантом и такими чудно-местными подробностями не писал Урал городов, самоцветов, преданий, обычаев».
Вступление
Судьбы неясное начало
сравнимо с обжигом в печах.
Я жизнь в Магнитке начинала
на сортировке кирпича.
Как пирога из печки ждали
горячий пористый кирпич,
на нем за смену прожигали
мы по две пары рукавиц.
Кирпич — в ладонь,
кирпич — в вагоны,
кирпич — в недобрый разговор,
кирпич — копеечка за тонну-
я вспоминаю до сих пор.
Еще по девичьей привычке
стыдилась общей душевой,
охальной женской переклички
над заморенной головой.
Когда же песню запевали,
я начинала подпевать
и, ничего не понимая,
вдруг начинала понимать,
что тяжкий труд берут бригадой,
что нет и песни без труда,
что слово МЫ звучит наградой
сегодня, завтра и всегда.
А над заводом ходит кругом,
не улетая, стая птиц,
и я давно сжимаю туго
комочки ржавых рукавиц.
Святогор
Он добывал железную руду,
ковал мечи и звонкие подковы,
а я у Святогора на виду
росла морошкой зеленоголовой.
Когда мои неверные шаги
терялись в полутьме лесных дорожек,
я в пустоту шептала: «Помоги!»
и ведала, что Святогор поможет.
Когда обидой полнились глаза,
пугала подозрительность людская,
гремела с гор священная гроза,
обидчиков моих предупреждая.
Я помню первый радостный задор,
его прохладный страх был слаще хлеба,
когда Урал — могучий Святогор —
меня легонько поднимал до неба.
Ушел по пояс в землю Святогор,
в его морщинах ящерки играют,
у самых глаз шумит сосновый бор,
а я его уроки повторяю:
— Трудны в грозовых высверках пути,
заманчивы пути первопроходства,
но ты, мой друг, смотри не допусти
в живой душе душевного сиротства.
Воспоминание об Урале
Как спичечное пламя в ладони горнового,
трепещет над горами правдивый сказ Бажова.
Здесь козы в крыши били серебряным копытцем,
и ящерки дразнили мальчишек малахитцем.
В болотистых колодцах и родниках Урала
немереная сила природы обитала.
В горе Великий Полоз недавно жил да был,
по самоцветный пояс из недр выходил.
И здесь в краю тревожном от зверя и берлог
то цвел цветок таежный, то каменный цветок…
Но если сказ погаснет, то скучно будет жить,
ведь некому нам сказки живые говорить.
Январь
Январь. Дохнул космический мороз.
Затихли губы, приумолкли дали.
Прозрачный воздух до небес промерз
и вот клочками с неба опадает.
За инеем, чернея здесь и там,
вдруг опадают маленькие птицы.
Так беззащитно гибнут по утрам,
как будто вправду негде приютиться.
Чем выше небо — ниже рост людей,
беспомощнее белая округа,
но тем решительнее и прямей
вздымает вверх завод печные трубы.
И кажется, здесь печи для того,
чтоб обогреть окрестные районы:
и птицам здесь надежно и тепло,
шоферы здесь вздыхают облегченно.