Над второй в этом сезоне постановкой по повестям Захара Прилепина из книги «Восьмерка» работал челябинский режиссер Олег Хапов. Ее эскиз был показан на театральной лаборатории осенью 2013 года. Драмтеатр выиграл специальный грант, на средства которого и ставились спектакли «Если долго идти навстречу…» и «Допрос».
В основу сюжета повести легла история двух друзей, по ложной ориентировке обвиненных в убийстве и избитых в полиции. Из публикаций в прессе известно, что «Допрос» был написан после того, как в одном из российских городов прямо на людной площади среди бела дня шестеро убивали двоих. Одна из жертв пыталась спастись, запрыгнув в припаркованное такси, но водитель ногой вытолкнул несчастного наружу…
И тем не менее отнюдь не полицейский произвол стал основной темой повести и спектакля, хотя мысль о беззащитности каждого из нас перед этой силой посещает читателя/зрителя, познакомившегося с «Допросом». Произвол – лишь отправная точка, завязка событий, происходящих преимущественно во внутреннем мире главного героя. Наверное, именно поэтому сценарий лег на душу режиссеру Хапову, уже знакомому магнитогорскому зрителю по постановкам «Без правил» и «Танец Дели», острый взгляд которого всегда устремлен в сердце человеческое, потаенную жизнь которого мы порой не успеваем и даже не стремимся разглядеть в череде будней. В спектакле же эта жизнь обнажена и порой довольно неприглядна.
Череда серых будней остановилась для главного героя, Новикова (актер Иван Погорелов), после того, как его безвинно избили в участке пластиковой бутылкой с минералкой. Как отнестись к этому событию? В том-то и беда, что наш герой не знает этого: «За что это все мне – должно ведь быть какое-то объяснение? Может, это действительно я? Потому что, если это я убил – тогда мне будет легче жить! Гораздо легче, чем сейчас!» Неопределенность жизненной позиции происходит от неопределенности самого себя. Кто ты, для чего живешь, как должен поступить в критической жизненной ситуации? Вдвойне Новикову тяжело от того, что к его поискам самого себя остаются равнодушными самые близкие люди и даже лучший друг Леха (Виталий Шенгиреев), попавший в одну с ним историю…
Вариантов продолжения событий рисуется перед Новиковым масса. Можно пойти с заявлением в прокуратуру или самому устроить жестокую расправу над применившим пытки опером, можно даже согласиться за предложенный им «откуп» промолчать. В попытки найти выход «встревает» и сам опер (Евгений Браженков):
– Такие, как ты, – вы не воюете, у таких, как ты, нет рук, вы ни черта не умеете делать, – гвоздит он Новикова. – Вы живете с мамками, вы сидите у всех на шее. Избили тебя? Ты погляди, какая беда. Конец света настал! Ты знаешь, как меня били в армии… ты не служил ведь? Я ж знаю, что не служил. Поэтому вы хлипкие такие. Хлипкие, скользкие, склизкие.
А потом опер перешел еще ближе к делу:
– Чего ты там сидел плакал тогда в коридоре? Когда допрашивали твоего Леху? Чего ты не ворвался и всех не сломал? За друга не вступился? Чего ты на меня не бросился, в конце концов? Ты ж без наручников был? А я тебе уже сказал почему. Потому что ты такой. Вы породу портите, нация от вас гниет… Воры уже не живут по своим понятиям, а я – живу. Я не бью людей в наручниках. Я не шью дела и не сажаю невинных. Я называю свое имя всем подозреваемым, любой мрази. Меня любой может найти – я хожу пешком по городу.
После этого «мужского» разговора Новиков отправится один в тайгу. Чтобы, наконец, найти и ощутить дремлющее где-то под спудом инфантилизма мужское начало… Ощутил ли его этот «герой нашего времени», однозначный ответ дать непросто. И вообще, что есть мужское начало, обязательно ли оно подразумевает жестокость… Но одно-то он понял точно: не будь опера, рано или поздно жизнь, не спрашивая разрешения, все равно безжалостно вытащила бы его «за шкирку» на поединок, в котором должно было бы решиться, что он за человек и человек ли вообще?