О своем прадедушке, бывшем ответственном секретаре «Магнитогорского рабочего» Анатолии Догадове, погибшем на фронте, написала правнучка.
«Моя бабушка по маминой линии родилась 6 июля 1941 года в Магнитогорске, куда ее родители приехали, вероятно, по комсомольской путевке в 1932 году. Ни прадед, ни прабабушка тогда не знали, что ровно через десять лет им придется расстаться, и расстаться навсегда. Но тогда, задолго до войны, семья была счастливой, они строили планы на будущее, растили дочь Ирину – Ириску, как называл ее отец. Вторая дочь Томочка появилась на свет через две недели после того, как страшная весть, озвученная голосом Левитана, пронеслась над страной…
Помнила ли Томочка своего отца? Ей казалось, да. В памяти ее навсегда отпечатались колючая отцовская щека да крепкие руки, прижимавшие ее к груди. Но что может помнить годовалая девчушка? Наверное, образ отца появился в ее воображении гораздо позже, когда она рассматривала старые довоенные фотографии. До войны ее отец работал в редакции газеты «Магнитогорский рабочий» ответственным секретарем – «отсекром», как тогда говорили. В 1942 году старшая сестра Ирина пошла в школу, и отец печатными буквами писал ей с фронта: «Мы сейчас бьем фрицев. Вот скоро всех побьем, и я приеду домой. А вы с Томкой слушайтесь мамку». Это были коротенькие письма для маленькой девочки, написанные простым карандашом и свернутые солдатским треугольником. Некоторые были написаны на этикетках от рыбных консервов, видимо, на войне и у журналистов были проблемы с бумагой.
А осенью 1944 года моя прабабушка получила конверт от незнакомого человека со штемпелем полевой почты. Нет, это письмо не было официальной бумагой, но от голубого конверта веяло холодом. Когда его вскрыли, оттуда на стол выпали несколько фотографий. На одной из них были Ириска с Томочкой, на другой – вся семья… Нужно ли было читать письмо? Все было ясно и так. Друг прадеда сообщал, что похоронили его, как полагается, со всеми воинскими почестями. А похоронку семья так и не получила. Много лет спустя ее удалось отыскать в одном из военкоматов.
Мы не знаем, где похоронен прадедушка. Адреса тогда тщательно скрывались за номерами полевой почты, и можно лишь догадываться, что он погиб в Прибалтике. В некоторых его письмах с фронта есть упоминания о ней – солдатская смекалка обходила строгую военную цензуру. Где-то там, в краю сосен и янтаря, его могила.
Нет уже в живых ни прабабушки Анны, ни ее дочери Ириски. Но есть моя бабушка, та самая Томка, которая до сих пор хранит письма, адресованные маленькой Ирочке, ее сестре, хранит и письмо от того неизвестного солдата да несколько фотографий, которые до последней минуты согревали сердце погибшего отца.
Этим летом мы с мамой и бабушкой снова перечитывали эти письма, рассматривали рисунки для Иринки. Мама и бабушка плакали, разворачивая старые пожелтевшие листочки с истертыми краями – все, что осталось у моей бабушки от отца… Это ей пришлось с лихвой хлебнуть все тяготы послевоенного детства. Это она бегала в школу по снегу в парусиновых туфельках. Это у нее в классе только в двух семьях были отцы, а остальные завидовали одноклассницам, которые взахлеб рассказывали о своих папах.
В редакции «Магнитогорского рабочего» есть мемориальная доска, на которой высечены фамилии четырех журналистов, ушедших на фронт из редакции и не вернувшихся с войны. Среди них есть и фамилия моего прадеда, Анатолия Догадова. Это, пожалуй, единственное четко обозначенное место, куда можно прийти и почтить его память. Сейчас баба Тома живет в Пятигорске, но каждый раз, приезжая в Магнитогорск, она приходит сюда, чтобы положить цветы.
А еще в Челябинской области издана «Книга Памяти». В ней тоже значится фамилия моего прадеда».